Семен Малков. Ветер переменВертикаль жизни – 3
Пролог
…Сознание к больному вернулось нескоро. Но даже очнувшись, Артём Сергеевич Наумов был так слаб, что не открывал глаз, хотя все уже мог слышать. — Слава Богу, кажется, обошлось, он приходит в себя, — как сквозь вату, донесся до него голос профессора. — Но нового приступа академик не выдержит, и вам, Варвара Александровна, надо быть ко всему готовой. Он вряд ли продержится еще сутки. Неизбежное может случиться в ближайшие часы. Так что, мужайтесь! — Разрешите мне остаться возле него, — услышал он знакомый и такой родной голос Вари и испытал радость, придавшую ему немного сил. — Я хочу находиться в эти часы рядом, — всхлипнула Варя, видимо сдерживая слезы. — И если уж так суждено, быть с ним до последнего дыхания. — Не выдержав, она зарыдала. «Значит, конец уже близок, и надо примириться с неизбежным, — устало подумал старый академик. — Собственно, я давно себя к этому приготовил, но все же жаль Варю. Ей трудно будет без меня одной». Артёму Сергеевичу захотелось открыть глаза и немного поговорить с ней на прощание. Но это потребовало бы усилия, на которое из-за сковавшей его слабости он чувствовал себя неспособным. И поневоле его мысли обратились к приближающемуся моменту перехода в небытие. Даже в столь трудном психологическом состоянии верх брала любознательность ученого. «Ну что же, скоро точно узнаю, существует ли бессмертие души и есть ли загробная жизнь», — как бы в утешение, но не без тайной надежды подумал академик. Отчетливо сознавая, что земной путь подошел к концу, ему больше всего захотелось еще раз проверить, все ли им сделано из того, к чему обязывали его ум и совесть. И перед мысленным взором Артёма Сергеевича вновь предстали самые яркие и значительные события последнего, наиболее драматичного периода его долгой жизни.
Часть первая Эйфория перемен (1991–1995 гг.)
Глава 1 Дыхание свободы
Вынужденная отставка Президента СССР Горбачева и запрет КПСС так опьянили победивших сторонников Ельцина, что на первых порах они, видимо, ни о чем другом не могли думать, кроме раздела партийной собственности и антикоммунистической реставрации. Без принятия законодательных актов ими захватывались здания и кабинеты аппарата КПСС не только в столице, но и по всей территории страны. Всеми элитными лечебными учреждениями, базами отдыха и хозслужбами ЦК партии немедленно завладело Управление делами Президента России. А куда девались деньги КПСС, так и осталось неизвестным. Расправа со свергнутым режимом выразилась не только в ликвидации аппарата КПСС и конфискации имущества, но и в спонтанном разгроме служб КГБ. В результате работа столь важного органа была дезорганизована, что не могло не нанести серьезный и отчасти непоправимый ущерб государственной безопасности России. Реставрация главным образом выражалась в массированной кампании по возвращению улицам и площадям, носящим имена вождей и деятелей революции, их старых названий, а также в повсеместном восстановлении разрушенных в годы советской власти храмов и церквей. У Артёма Сергеевича Наумова это вызывало одобрение, однако он считал, что новая власть должна решать более важные и первоочередные задачи. — Не понимаю, почему этому уделяют так много сил и внимания, когда надо заниматься более насущным — поднять благосостояние народа, — посетовал он в беседе с заглянувшим к нему Царевым. — Сдается мне, что окружение Ельцина, как и он сам, растерялось и просто не знает, с чего начать работу. Его друг Царев, как когда-то и Артём Сергеевич, испытывал трудности со своей докторской диссертацией. |
