— Пожалуй, ты прав. Постараюсь наладить с ними отношения, — смущенно согласился Царев. — Но в отношении близких к Ельцину профессоров-горлопанов ты все же ошибаешься, — вернулся он к теме, не затрагивающей его самолюбие. — Ну сам посуди, какие они демократы? Просто хитрецы, использующие конъюнктуру для своей пользы. Раньше из кожи вон лезли, прислуживая КПСС, а теперь с той же прытью кинулись в другую сторону.

Его доводы породили у Артёма Сергеевича сомнения в том, что прекрасные мысли и предложения, которые представители новой демократической волны высказывали в прессе, на митингах и по телевидению, будут ими претворены в жизнь. И все же он решил не поддаваться унынию: душа жаждала перемен.

* * *

Положительной стороной разгрома КПСС и КГБ явилось то, что ощутимо повеяло ветерком свободы. Так сняли ограничения на выезд из страны, и потоки эмигрантов, в большинстве евреев, осадили посольства США, Германии и Израиля. Но главное — было покончено с обязательным прохождением парткомиссий, волокитой в КГБ, и получить загранпаспорта стало намного легче. Это стимулировало деловые поездки за рубеж, не говоря уже о туризме.

Давняя мечта Артёма Сергеевича и его жены повидать Париж стала вполне реальной. Правда, у них и раньше был шанс побывать в самой притягательной из мировых столиц, сделавшейся прибежищем русской эмиграции. Уезжая туда на пять лет, Аня обещала им прислать приглашение. Но то ли забыла, то ли муж был против, однако в гости они их так и не пригласили. А в последний год у Наумова с дочерью произошел окончательный разрыв.

Артём Сергеевич уже давно был внутренне подготовлен к этому тяжелому шагу, хотя и старался его избежать, памятуя, что худой мир лучше доброй ссоры. Начиная с первой свадьбы, где Аня прилюдно отреклась от родного отца, в его душу запала глубокая обида на дочь, и с годами она не утихла. А когда назвала своего первенца в честь отчима, боль достигла своего пика.

Искрой, вызвавшей взрыв, как ни странно, явился единственный подарок Ани, который она сделала отцу за все годы, что была за границей. После посещения Артёмом Сергеевичем их дачи, когда он привез внуку трехколесный велосипед, а ее не застал, дочь приехала к нему домой, чтобы поговорить о том, о чем там не успели.

— Встречайте добренького Санта-Клауса, — весело сказала она еще в дверях, протягивая ему объемистый пакет. — Это тебе, отче! Не очень я была щедра на подарки, но зато этот — шикарный. Он все окупает. Настоящий «Адидас»!

Варя, как всегда, позаботилась об угощении. Когда уселись за стол, редкая у них гостья предложила:

— Папуля! Может, сначала наденешь мой подарок? Ты еще не старый и подтянутый, как спортсмен. Тебе пойдет спортивный костюм известной фирмы. Мало кто здесь, — подчеркнула она с важным видом, — имеет такой же. Это — последняя мода!

Если бы Артём Сергеевич послушал дочь, то скорее всего они бы сразу же и поссорились. Но ему не захотелось идти переодеваться, когда уже сидели за столом, и он мягко возразил:

— У нас еще будет время. Приятно, что на сей раз обо мне не забыла. Все мы любим подарки, — добавил он, мысленно упрекнув Аню за то, что не привезла хоть какой-нибудь пустячок для Вари, но вслух этого не высказал.

Они так редко виделись, что отчитывать дочь за адюльтер и наставлять в семейных делах, о чем просила Надежда, Артём Сергеевич не стал. Завел разговор о парижской жизни, надеясь, что она сама откроет причину разлада с мужем. Но Аня не захотела касаться этой темы, и он вынужден был спросить:

— Что это за история с изменой Вадиму, о которой сказала мне твоя мать? Не скрывай от нас, дочка! Мы ведь тебе не чужие.

— Не знаю, чего она подняла такой звон, — ушла от откровенного разговора Аня.