– Ну смотри! – Коснятин развязал кошель на поясе и бросил холопу старый плоский стертый дирхем. – Только ты, господине, не сказывай никому, что я сказал! – торопливо сунув монету за щеку и опять оглянувшись, заговорил холоп. – А то ведь воевода прибьет меня, а мне до выкупа уж не так много копить! Жена у меня в селе осталась, детей четверо! – Ладно, иди! – спровадил его Коснятин, нетерпеливо посматривая на раскрытые двери конюшни. – Эй, заснули там? – Спасибо тебе, господине! А мало ли кто его видеть мог! Новгород-то не лес, из-под каждых ворот по глазу смотрит! Не слушая его больше, Коснятин пошел к конюшне. Выйдя в гридницу, князь Вышеслав застал там множество народа. С одной стороны сидели Взороч и боярин Столпосвет, что-то тихо обсуждая между собой, чуть подальше – Коснятин и Суря. – Что-то ты невесел, брате! – окликнул Вышеслав Коснятина, пробираясь к княжьему столу. – Не захворал ли? Перед походом бы некстати. Коснятин повернулся к Вышеславу, поклонился, как все, но ответил не сразу, а молча смотрел на него, как будто видел впервые. И взгляд его показался Вышеславу тяжелым, неприятным. – У меня другая печаль, – наконец ответил Коснятин. – Я при тебе, княже, хочу долг взыскать. – Долг? Коли все по правде, отчего же не взыскать? – ответил ему Приспей. Старый кормилец видел, что Коснятин пришел с чем-то важным и неприятным. – А ответчик-то твой здесь? – Ответчик мой здесь. Вингол передо мной в долгу. Вслед за Коснятином Вышеслав посмотрел на Ингольва, сидевшего на скамье напротив среди варягов из дружины княгини Малфриды. Услышав свое русское имя, Ингольв прервал беседу и посмотрел на Коснятина. – Я перед тобой в долгу? – медленно, с подчеркнутым удивлением спросил он. – Не помню, чтобы я брал у тебя что-то. У всех в гриднице были недоумевающие лица. Все знали, что Ингольв и Коснятин не дружат и одалживаться друг у друга стали бы в самую последнюю очередь. – А велик ли долг? – осведомился Столпосвет. – Куна. – Куна? – изумленно повторил Вышеслав. – И с таким-то долгом ты княжьего суда просишь? – Я должен тебе куну? – уточнил Ингольв. Лицо его оставалось спокойным, но он уже понял, что весь этот разговор затеян неспроста. И скрытая злоба на лице давнего неприятеля была ему хорошо заметна. – Видишь, не сознается! – Коснятин повернулся к Вышеславу. – Может, ты, княже, мне за него долг вернешь? – Куну-то? – недоуменно повторил Вышеслав. – Как же не вернуть? – Ведь это ты должен был заплатить, – продолжал Коснятин. – Ты обещал тому две куны дать, кто укажет, где варяжский лиходей скрывается. Одну куну я заплатил. Вторая с Вингола. Ведь на его дворе тот лиходей сидит! По гриднице пронесся возглас, Суря вскочил. – Кто тебе это сказал? – невозмутимо спросил Ингольв, словно не замечая общего удивления и негодования чудинов. – Ты обвиняешь меня в долге, но где твои послухи? Ты видел тот человек на мой двор? Только русская речь Ингольва, которая стала хуже обычного, давала понять, что он не остался так равнодушен, как хотел показать. – Его видел там один человек, – ответил Коснятин, твердо глядя прямо в лицо варягу. – Где он? Почему он не придет и не скажет это сам? Или он не смеет повторить перед князем навет, который сказал тебе? – Моего слова достаточно. – Нет, если ты не видел сам. |