Наверняка это должна быть женщина, принадлежащая к тому же обществу, что и семья Морадильо. Граси нахмурилась, только теперь поняв, почему на протяжении всего того времени, пока они встречались, Маноло не только ни разу не пригласил ее сюда, но даже не упомянул о существовании этой виллы. Наверняка он просто опасался, что она смутит всех своей неуклюжестью.
И только теперь, когда она была не более чем больничной сиделкой, он без лишних опасений решился пустить Граси в дом. И Граси была уверена, что Маноло не будет стремиться показать ее гостям, а под каким-нибудь предлогом оставит одну или на худой конец позволит скромно присутствовать и следить, не нуждается ли он в какой-либо помощи.
— Что-то ты притихла, — заметил Маноло. — Если ты волнуешься перед встречей с моим отцом, то, уверяю тебя, напрасно. Он давно ждет повода познакомиться с тобой.
В последнем Граси сомневалась. Она и представить не могла, что старому Морадильо будет чрезвычайно приятно принимать у себя в доме женщину, которая носит ненавистную ему фамилию Наурес. Однако она оставила свои подозрения при себе.
— После того как ты распакуешь свои вещи, мы выпьем по чашке кофе, — добавил Маноло. — Прежде чем ты увидишься с отцом, мне нужно сказать тебе кое-что важное.
Граси по-прежнему молчала, с трудом сохраняя спокойствие. Встреча с Альберто могла оказаться роковой. Ей во что бы то ни стало надо убедить старика отговорить Маноло от необходимости дальнейшей мести. И только при условии, что он даст согласие, можно было предложить Маноло разделить с ней управление клиникой. Граси знала, что Альберто хорошо относился к ней до тех пор, пока не поссорился с ее отцом из-за финансирования клиники, и тогда Граси, как и вся семья Науресов превратилась для него в исчадие ада. Оставалось только надеяться, что долгие годы сделали свое дело и что Альберто во многом пересмотрел свои взгляды, в частности и по отношению к ней.
Услышав, что Маноло хочет поговорить с ней, прежде чем представить отцу, Граси насторожилась. Уж не собирается ли он прочитать ей краткий курс хороших манер? Она еле сдерживала нервную дрожь во всем теле.
Маноло же, будто не замечая ее смятения, как ни в чем не бывало, взял ее за руку и весело улыбнулся. Но страх до того сковал ее внутренности, что она не могла и думать о том, чтобы изобразить в ответ хотя бы подобие улыбки.
Когда Граси, распаковав свои вещи и приведя себя в порядок, вышла во внутренний дворик, где оставила Маноло, она увидела у фонтана мирно беседующих отца и сына Морадильо. Перемены, произошедшие с Альберто, показались Граси разительными. Он выглядел больным и одряхлевшим.
С минуту Граси стояла в раздумье, не решаясь ни прервать их разговор, ни повернуться и незаметно исчезнуть. Маноло заметил ее и сделал рукой знак подойти. Граси пришлось подчиниться, и, робко приблизившись к старику в инвалидном кресле, она со страхом взглянула в лицо Альберто, которое, казалось, не выражало ничего, кроме безразличия.
— Это Граси, отец, — представил ее Маноло, — помнишь, я говорил тебе, она ухаживала за мной в клинике…
Граси постаралась улыбнуться и протянула руку, но Альберто остался неподвижным, лишь моргнув ей в ответ. Потрясенная таким холодным приемом, она окончательно смутилась, мимолетно заметив, что Маноло тоже неловко.
— Я хорошо помню тебя, — наконец проскрипел Альберто.
— Конечно, он помнит тебя, Граси, — с готовностью заверил Маноло, торопясь подставить ей плетеное кресло. — Пожалуйста, сядь и не принимай на свой счет то, что он не может ответить тебе.
Только теперь Граси догадалась, что Альберто перенес инфаркт. Она уже без боязни взглянула на него и с участием спросила:
— У вас был инфаркт?
Старик кивнул. |