|
Галеры и шхерботы были невероятно нужны именно теперь, именно в этом месте. Таубе обладал всеми качествами показного героя. Он доносил правительству о своих победах над русскими галерами еще в апреле, хотя русские, как мы знаем, вышли из Кронштадта лишь во второй половине мая. Теперь же он, зная о великом числе апраксинских галер, не торопился присоединиться к Ватрангу. Шел медленно. Далеко вперед выслал шхербот для разведки. Случаю было угодно, чтобы с этого шхербота увидели отряд Змаевича. Скампавеи капитан-командора несколько раз выстрелили, и шхербот повернул, унося с собой весть о прорыве русских. Храбрый Таубе со всем отрядом поспешил не на помощь к Ватрангу, а к Аландским островам. От островов вскоре перебрался к шведскому берегу, оправдывая себя тем, что его маленькому отряду все равно не справиться с русскими.
Контр-адмирал Эреншельд, как было приказано, дошел до места, где русские мостили «переволоку», и приготовился поражать галеры ядрами, людей — картечью. Ночь прошла спокойно для Эреншельда, а утром он был озадачен сильной артиллерийской стрельбой на Гангутском плесе. Галер на помосте не было, и Эреншельд, будучи настоящим моряком, обеспокоился бездействием своего отряда. От Ватранга никаких приказов не поступало. Контр-адмирал сел в шлюпку и сам направился к командующему эскадрой, к Гангуту. Шлюпка Эреншельда, как и шхербот из отряда Таубе, тоже чуть не наткнулась на передовые скампавеи. Видя вереницу русских кораблей, контр-адмирал понял, что совершилось худшее, что стоять у «переволоки» теперь нет никакого смысла и надо уводить отряд, чтобы шхерами выйти на чистую воду и соединиться с Ватрангом. Фрегат «Элефант», галеры и шхерботы двинулись на северо-запад, к острову Падве. Самый сильный отряд шведов под командованием вице-адмирала Лилье, как мы знаем, хотел заблокировать русский галерный флот в бухте Тверминне, но из-за штиля не дошел туда. Утром Лилье, заслышав стрельбу на плесе, обратил взоры на запад и увидел на мачте флагмана сигнал — возвращаться к Гангуту. Исполнить приказ было непросто. Лишь с ветром корабли сдвинулись с места. К Ватрангу они приблизились только вечером. Ватранг, чувствуя, что Лилье из-за наступающего штиля не сможет дойти до линии его кораблей, сам двинулся к Лилье. Но этот маневр был неудачен: легкие корабли выдвинулись вперед (им хватило ветра), а тяжелые остались почти там же, где стояли, — близко от берега. Шведским адмиралам рисовалась картина: русские галеры во тьме ночи подбираются к одиноким линейным кораблям, берут их на абордаж, поджигают, а затем огибают мыс… И Ватранг приказал отбуксировать корабли подальше от берега. Петра и его помощников, следивших за действиями шведов, снова охватило волнение близкого успеха. Теперь открылась дорога у самого берега. 64 галеры могли обогнуть мыс прибрежным фарватером. Ночь. Штиль. Линейные корабли, фрегаты и бомбардирские суда шведов до светлого времени, до первых дуновений ветра уже ничем не могут помешать русским галерам. Но есть отряд Эреншельда. Вот он способен изменить всю обстановку в корне — придет к мысу и загородит собой брешь между берегом и линейными кораблями. О том, что Эреншельд встал у «переволоки», Петр узнал утром, когда пошел на прорыв отряд Змаевича. Капитан-командор получил строжайший приказ Петра — заблокировать гребные корабли неприятеля и «чинить над ними воинский промысел». Змаевич исполнил только первую часть приказа — загородил шведам выход из шхер; сделать это было сравнительно легко, потому что Эреншельд у острова Падве попал в лабиринт, фарватер из которого был только на юг. Этот-то путь и перегородили плотной стеной скампавеи Змаевича. Капитан-командор отправил Петру донесение: шведы «уйти не могут». Чинить же воинский промысел, то есть сражаться, отряд не мог, в абордажном бою очень важен маневр, а гребцы невероятно устали. |
