— А чего за нее бояться? Молодая, богатая. Домина вон какой, да еще забегаловка в придачу. Чего бояться? Одна определенно не останется.

Савостин смотрел на него молча, наливаясь кровью и яростью. Артур заметил это, предупредительно поднял ладони:

— Извини, Иваныч, брякнул. Не то брякнул… Будете жить вместе сто лет и в сто лет одновременно в ящик. Согласен на такой вариант?

— Просьба, — прохрипел Михаил, по-прежнему не сводя с Артура глаз. — Не давай мне пить.

— Это как? — искренне удивился Артур.

— Просто. Не давай. Потянусь за бутылкой, в момент по морде. Договорились?

— А если последует сдача? Я ведь уже от тебя получил.

— Все равно не давай. Следи, хватай, бей, отнимай. Клянусь, Тоня без меня пропадет.

— Кто пропадет? Твоя Антонина Григорьевна? Ты чего, Иваныч? Да она сама кого угодно ухлопает. Бой-баба. Ты чего?

— Нет, ты ее еще не знаешь. Она слабая. На вид сильная, на самом деле слабая. Не справится ни с домом, ни с делом, ни с чем. Все пустит по ветру и погибнет. Не давай мне пить.

— Как скажешь.

— На тебя. Только на тебя надеюсь. Никому в жизни не верил, ты почему-то зацепил.

В коридоре послышались шаги, Михаил приложил палец к губам.

— Тс-с-с… Молчим. Ни о чем не говорили. Просто сидим.

Антонина вошла, остановилась в дверях.

— Чего вы тут?

Оба молча смотрели на нее.

— Михаил, чего ты к нему приперся, да еще ночью?

— Посидеть, — тихо ответил Савостин. — Поговорить.

— О чем?.. Ты вон все еще лыка не вяжешь.

— Вяжу. И Артур прекрасно меня понял.

Антонина подошла ближе.

— Доктора не вызывать?

— Не нужно. Оклёмываюсь, слава богу.

— Слава богу. А чего он одетый? — кивнула Антонина в сторону Артура. — Куда собрался, красавец?

— Пройтись, — брякнул тот. — По двору. Луна светит, тихо кругом. Да и вообще подышать.

— А утром бельмы не разлепишь, да? Давай, муженек, к себе, тебе еще с неделю откисать, а парню крышу заканчивать.

Савостин поднялся, на выходе оглянулся на Артура, сказал жене:

— Хороший у тебя родственник, Антонина. Душевный. Пусть остается, я согласен.

— Вот и слава богу, — бегло перекрестилась та. — Пусть будет по-твоему. А я тоже не против. — Она поправила на спине мужа мятую, влажную от пота сорочку, и они вместе покинули комнату, оставив Артура одного.

Жизнь в кафе крутилась без изменений — подъезжали и отъезжали грузовики, кто-то из водителей дремал в кабине, кто-то обедал на веранде или в зале, кто-то возился с забарахлившим двигателем.

Хамид и Дильбар суетились с подносами, успевали ко всем, улыбались, что-то говорили на ходу, коротко по-восточному пританцовывали.

Антонина, выходя из кабинета, оступилась на пороге, охнула, присела. С трудом поднялась, вернулась обратно, принялась, постанывая, растирать ногу.

Услышала в коридоре шаги, хотела прикрыть дверь, но не успела. В кабинет заглянул Артур.

Увидел сидящую на стуле хозяйку, растирающую ступню, быстро вошел внутрь.

— Чего ты?

— Оступилась, — поморщилась Антонина.

— Сильно?

— Не поняла еще. Болит.

— Где у тебя бинты? Нужно перетянуть.

— В аптечке.

Гордеев ловко и быстро вынул из висевшего на стенке ящика все необходимое, размотал бинт, присел на корточки, поднял на Антонину глаза.