В этот момент в "Россика" что-то зашуршало. Из какого-то шкафа тихо вылезла человеческая фигура в форменном камзоле и в парике. Ба! Да это старый знакомый, добрейший Степан Иванович Шешковский. Услыхав слово "энциклопедисты", он сейчас догадался, что ему, верно, предстоит "дело" кого-нибудь "взять" и "допросить". Он спрятался за сторожа и выжидал удобной минуты. Но он жестоко ошибся, услыхав последующий разговор женщины в горностаевой мантии с мраморным стариком.

- А подвигается ли дело с печатанием энциклопедии? - спросила первая.

- Нет, государыня.

- Почему же?

- Не позволяют продолжать.

- О, какая жестокая несправедливость. Поверьте мне: в с е ч у д е с а н а с в е т е н е в с о с т о я н и и с м ы т ь п я т н а о т п о м е ш а т е л ь с т в а п е ч а т а н и ю э н ц и к л о п е д и и*.

_______________

* Эти слова взяты из письма Екатерины II к Вольтеру.

- Что делать, государыня! Не все так смотрят на печать, как вы, либеральнейшая и мудрейшая из владык мира.

- Правда, государь мой, я глубоко убеждена, что свобода печати великое благо народов.

- К сожалению, государыня, не все так думают.

- Да, истинно жаль... И энциклопедисты преследуются?

- Преследуются, государыня.

- Oh, malheur aux persecuteurs!* - воскликнула она страстно.

_______________

* Горе преследователям!

Шешковский вздрогнул и побледнел.

- Malheur aux persecuteurs! - повторила женщина в мантии, - о н и з а с л у ж и в а ю т т о г о, ч т о б и х п о м е с т и л и в р а з р я д т е х б о ж е с т в, о к о т о р ы х я г о в о р и л а з м е й, к р о к о д и л о в и д и к и х з в е р е й: в о т и х и с т и н н о е м е с т о*.

_______________

* Тоже из письма Екатерины Алексеевны.

При последних словах Шешковский, бледный как полотно, снова скрылся в шкаф.

У ног женщины в горностаевой мантии послышался шорох. Она оглянулась. У подола ее, шурша атласным платьем и выгибая пушистую спинку, терся и ласково мурлыкал котик царя Алексея Михайловича.

- А, это ты, киця! - ласково сказала женщина в мантии.

Мраморный старик скорчил лукавую улыбку.

- Даже звери несут дань удивления вашему величеству.

Она нагнулась, чтобы погладить котика.

- Кисынька! Кисынька! - позвала она.

- Кисынька! Кисынька! - злобно сверкнув глазами, отвечал ей кот человеческим голосом и, распушив хвост, прыгнул в свою витрину.

В этот момент из-за полотна в золотой раме тихо выдвинулись две человеческие тени и стали подвигаться к женщине в горностаевой мантии. Но она не видела их, стоя лицом к востоку.

- Malheur aux persecuteurs! - повторил как бы про себя мраморный старик.

- Malheur! Malheur! Malheur aux persecuteurs! - откликнулись на его слова двигавшиеся к нему тени.

Женщина в мантии вздрогнула и обернулась.

- Новиков и Радищев! - чуть слышно прошептала она.

Затем, гордо подняв голову и сделав повелительный жест рукою, громко сказала:

- Шешковский!

Степан Иванович как из земли вырос.

- Что прикажете, ваше императорское величество?

Она жестом указала на вытянувшиеся против нее тени и, не взглянув на стоящего сзади мраморного старика, величественно вошла в свою золотую раму.

Огонь на жертвеннике вспыхнул ярко, освещая корчившиеся в пламени листы каких-то книг, на крышке одной из которых ясно вырисовывались слова: "Путешествие из С.-Петербурга в Москву".

Мраморный старик задумчиво воротился в свое мраморное кресло и снова окаменел.

- Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! - раздался голос сторожа.