Своими огромными руками, легкими сейчас, как крылья, он начал гладить ее груди вокруг сосков, соединять их вместе, мягко массировать их. Затем он встал перед ней на колени, раздвинул ее ноги и начал целовать внутреннюю часть ее бедер.

Она взяла в руки его голову и запустила пальцы в его густые блестящие волосы.

Алан ошибался на его счет.

— О, Макс, мой любимый Макс, — прошептала она.

Он продолжал целовать ее бедра, поднимаясь губами все выше и выше; обняв ее двумя руками, он немного приподнял ее.

Ее стоны и вздохи нарастали все сильнее и сильнее. Прошло еще время, он поднял свою голову и прошептал:

— Я люблю тебя!

— Так люби меня, — отозвалась она.

Он сбросил свой халат и прижался к ее телу.

* * *

Счастливо утомленные, они оторвались друг от друга только в полночь. С улыбкой на устах и с закрытыми глазами, она предавалась мечтам.

Через некоторое время, однако, воспоминания о видении вновь вернулись к ней: окровавленные и изувеченные лица. Ее глаза все еще были закрыты, а пушистые ресницы служили как бы двумя экранами, за которыми она видела только одно: кровавую сцену.

Она открыла глаза, и комната вновь заполнилась странными тенями. Хотя она не хотела беспокоить Макса, но не могла не ворочаться на своем месте. В конце концов она включила свет:

— Тебе надо принять снотворное. — Он спустил ноги с кровати.

— Я возьму, — сказала она.

— Не вставай.

Минуту спустя он вернулся из ванной со стаканом воды и одной из таблеток, которые ей приходилось принимать слишком часто.

— Может, после всего, что я выпила, не стоит принимать ее? — неуверенно спросила она.

— Ты выпила только пол бокала виски.

— И водку до того.

— Водка уже вышла из твоего организма.

Он взяла в рот таблетку и запила водой. Таблетка застряла в горле, и она смогла проглотить ее только с еще одним глотком воды.

Когда они легли снова, он взял ее за руку. Он все еще держал ее, когда вызванный таблеткой сон смежил ее веки.

Засыпая, она подумала о том, как сильно ошибался Алан по поводу Макса, как ужасно он ошибался.

Вторник, 22 декабря

Глава 6

— Полиция Анахейма.

— Мисс, вы — офицер полиции?

— Нет, я дежурная.

— Не могла бы я поговорить с офицером?

— А на что вы жалуетесь?

— О, я не жалуюсь. Я считаю, что ваши люди работают очень хорошо.

— Я хотела сказать, вы хотите сообщить о преступлении?

— Не уверена. Но здесь произошла очень странная вещь.

— Как вас зовут?

— Элис. Элис Барнэйбл.

— Ваш адрес?

— Квартал Перегрин на Эвклид-авеню. Я живу в квартире "Б".

— Я соединю вас с офицером.

— Сержант Эрдман слушает.

— Вы действительно сержант?

— Кто это говорит?

— Миссис Элис Барнэйбл.

— Чем могу помочь?

— А вы действительно сержант? У вас молодой голос.

— Я работаю в полиции уже более двадцати лет. Если вы...

— Мне семьдесят восемь, но я еще не выжила из ума.

— Я этого не сказал.

— Многие люди относятся к нам, пожилым, как к маленьким детям.

— Я — нет, миссис Барнэйбл. Моей матери — семьдесят пять, и она гораздо более разумна, чем я.

— Вам лучше поверить в то, что я собираюсь рассказать вам.

— А что вы собираетесь рассказать?

— Квартиру надо мной снимают четыре медсестры, и, мне кажется, с ними что-то случилось.