Посланец от Берендея прискакал на невзрачной кобылке всего через десять минут после нас. Не спускаясь с седла, довольно юный для своей профессии шатун хмуро кивнул нам и тут же направил свою животинку в сторону от дороги на едва наезженную колею.

Как я и подозревал, мы окончательно застряли метров через сто.

Тихонько свистнув, я привлек внимание юноши и, когда он приблизился, спросил:

– Далеко еще?

– С полверсты, – уверенно ответил наш проводник.

– Ну, это терпимо, – кивнул я и начал снаряжаться.

Евсей тоже не отставал в процессе обвешивания себя убойным железом.

Авантюра, конечно, запредельная, но иного выхода нет. Никого больше к делу привлекать нельзя. Даже нашего проводника я отправлю обратно, как только доберемся, да еще и постращаю для уверенности, что он не увидит ничего лишнего.

Снарядившись, мы с Евсеем бодро двинулись за проводником. Метров триста парень ехал по тропинке верхом, а затем спешился и привязал коня к дереву. Сразу стало понятно, что это хоть молодой, но уже полноценный шатун. Он шел впереди с кошачьей ловкостью, не производя ни малейшего шума. Евсей двигался так же тихо, и на их фоне мой топот напоминал слоновий.

Еще метров через двести проводник, имени которого я так и не удосужился узнать, остановился и повернулся к нам:

– Сотня шагов осталась. Там и будет изба Колкого.

Внезапно меня резанула мысль, что о нашем нахождении здесь, кроме шатунов, никто не знает. Сгинем, и костей не найдут.

Ничего не скажешь, сглупил я, не предупредив хотя бы своих домочадцев, но что уж теперь… Да и Берендей не выглядит идиотом, чтобы так сильно рисковать.

– Так, теперь слушай меня, – повернулся я к проводнику. – Садишься на свою лошадку и очень быстро возвращаешься в город. Если вздумаешь шпионить, придется тебя прирезать как лишнего свидетеля. Ты меня хорошо понял?

– Да, – недовольный моим тоном, буркнул парень.

Я был немногим старше его, и подобное обращение от почти сверстника покоробило юношу, несмотря на всю мою репутацию. Молодость – она вообще слабо признает авторитеты.

Убеждать его я не стал: не послушается – значит, сам виноват.

– Работаем, – тихо сказал я Евсею, и он тут же скользнул в заросли у тропинки.

Роли у нас были распределены уже давно, и мне сейчас предписывалось тихонько двигаться след в след за казаком. Через минуту я догнал его и присел рядом в кустах, из которых открывался неплохой обзор. Тонкий серпик месяца, уже почти нырнувший за деревья, и мои очки давали неплохую видимость.

Обещанная изба находилась на небольшой полянке. Приземистое строение, обычный пятистенок, правда собранный из толстенных бревен. Никакой охраны я не увидел, но это я.

– Один в кустах возле крыльца сидит. Больше никого не чую, – прошептал казак, не отрывая взгляда от дома.

– Сможешь тихо снять?

– Живым?

– Как получится, – равнодушно пожал я плечами.

Скорее всего, нам придется убить всех, но пока мне было трудно смириться с этим решением.

Казак тихо просочился сквозь кусты, на ходу проводя уже основательную трансформацию. Нет, в волка он не превратился, но его фигура исказилась – стала сутулой, и даже сместился центр тяжести. Отсюда не видно, но морда наверняка полностью превратилась в волчью.

Казак не пошел напрямую к кустам, а начал огибать избу с другой стороны.

Даже с помощью гогглов я так и не заметил охранника, только увидел, как зашевелились кусты, и раздался негромкий треск. Затем наружу полезла туша Евсея. Он махнул мне рукой, и я как мог тихо подбежал к дому.