Через открытую дверь снаружи послышался вскрик, а через минуту появился Евсей и молча кивнул, опять жалостливо посмотрев на мою печальную ношу.

– Проводи меня до авто. Затем вернешься и спалишь здесь все. Человека Берендея грузи на коня – и езжайте к нам домой. Пусть пока посидит в подвале.

Еще раз кивнув, Евсей с револьвером в здоровой руке выскочил наружу, прикрывая мое передвижение с обезоруживающей меня ношей.

Путь до паромобиля немного вымотал, но не так чтобы сильно. Устроив Лизу на заднем сиденье, я сел за руль и осторожно тронул машину с места. Евсей проводил меня до хуторской дороги. Подталкивать паромобиль ему пришлось только раз.

То, как я передавал бесчувственную Лизу в руки прислуги семейства Бабичей, мне даже вспоминать не хочется, не то что описывать. Запомнилось только исказившееся от ярости лицо судьи.

– Кто?

– Машков.

– Тварь, – прорычал Бабич и схватил меня за грудки. – Где он?!

Даже с его невеликим ростом этот порыв не выглядел смешным.

– Мертв, как и все подельники.

– Ты…

Он что, хочет мне предъявить какие-то претензии? Нужно срочно остудить этого доморощенного героя-мстителя.

– Мертвые не умеют говорить.

Похоже, только сейчас до судьи дошло то, что моя услуга ему была намного серьезней, чем кажется на первый взгляд. Помимо жизни дочери я постарался спасти ее репутацию, при этом нарушив все мыслимые законы империи.

– Тела? – мгновенно остыв, спросил судья, прекрасно понимающий, что нормальный следователь легко отличит последствия штурма от банальной казни.

– Сгорели вместе с домом.

– Хорошо, – кивнул судья и положил руку мне на плечо. – Сейчас иди, Игнат Дормидонтович, поговорим позже, но знай, что я ничего не забываю и в долгу не остаюсь.

Это прозвучало скорее как угроза, а не благодарность.

Больше сказать мне было нечего, так что я просто кивнул.

До дома добрался уже в предрассветных сумерках. Сил хватило только на то, чтобы дождаться появления Евсея с пленником, а затем я вырубился прямо на диване в гостиной.

Глава 4

После сытного обеда, которым всю нашу команду, как обычно, обеспечила соседка баба Марфа, я уже собрался отправить Евсея в гости к Берендею, но тот явился сам и начал с не самых правильных слов:

– Ты совсем берегов не видишь, видок! Мы так не договаривались!

Утренней тренировки, которая могла меня взбодрить, сегодня не было, а от сытной еды вообще разморило, так что скандалить не хотелось. Я по-прежнему сидел, развалившись на мягком диване, и с интересом смотрел на беснующегося шатуна.

Явно приготовившийся к резкой отповеди артельный старшина удивленно замер:

– Чего молчишь?

– Во-первых, Берендей, ты как-то позабыл, что разговариваешь с дворянином. – Дворянской спесью я вроде пока не заразился, но напомнить мещанину о положении дел в этом мире все-таки нужно. – Во-вторых, мне нечего тебе ответить, ведь ты так ничего и не спросил.

– Где Алексашка?

– Если ты имеешь в виду ночного провожатого, то у нас проблема.

– Какая? – явно ожидая подтверждения своих самых мрачных предчувствий, спросил Берендей.

– Я всеми силами стараюсь не нарушать своего слова и теперь не знаю, что делать. Твоему Алексашке была обещана смерть, если он вздумает подглядывать за тем, что произойдет в схроне Колкого.

– Он живой? – вздохнув, спросил старшина.

– Да, и это проблема.

– Для вас слово дороже жизни ребенка? – попытался надавить на мою совесть шатун.