Подземные демоны вырвались на свободу и собирались сожрать все, до чего смогут дотянуться.

Я поднялся на ноги и завертел головой по сторонам, отыскивая Есугея, но его нигде не было видно. Хан или свалился в одну из трещин, или сгорел в огне, или поймал головой камень и упокоился. На мгновение у меня даже мелькнула мысль его поискать, но глаза тут же заслезились от жара и дыма, и я не мог ничего разглядеть даже «Истинным зрением» — слишком много вокруг было алого. Искорка ауры Есугея потонула бы в пламени силуэтов тех, кто полз ко мне по камням, цепляясь за выступы и края расселин длинными острыми когтями.

Я развернулся и побежал к выходу из пещеры, прыгая через трещины и ручейки лавы, которые текли уже отовсюду. Полы моей мантии уже тлели, легкие отчаянно пытались вырвать из серного жара драгоценные крохи кислорода, а руки и ноги работали на одном лишь усилии воли — и даже нырок в мир духов не принес облегчения. Гнавшиеся за мной огненные чудовища превратили в пекло даже вечно холодную Навь.

Еще немного — и вспыхнут волосы.

Кольцо Молчана сработало, когда я уже вывалился в каменный коридор — и где-то на минуту вернуло мне способность ускоряться и защищать голову чем-то покрепче собственных рук. Но для того, чтобы выбраться из горы, этого не хватило.

Я уже видел свет — до него оставалась какая-то сотня шагов — но сил уже не осталось. Зеленая полоска закончилась одновременно с синей, и мне пришлось брести, опираясь на посох, хватаясь за теплые стены и вслушиваясь в грохот по сторонам и за спиной. Огненные твари тоже поубавили прыть — но наверняка двигались куда быстрее меня.

Когда камни подо мной расступились, я не успел сделать ровным счетом ничего — ни отпрыгнуть, ни перекатиться вперед, ни хотя бы бросить поперек трещины посох, чтобы удержаться. Он скользнул по кромке, свалился вниз, вспыхнул и исчез, оставив после себя лишь сгусток пламени. А сам я ухватился за каменную кромку и повис, болтая ногами над лавой, из которой ко мне уже лезли когтистые лапы. Сил хватило только чуть подтянуться и поелозить ладонью — но без толку. Ни выступа, ни даже трещинки толщиной с ноготь, за которую я мог бы уцепиться, чтобы поднять собственное тело, вдруг ставшее немыслимо тяжелом.

Медленно, миллиметр за миллиметром, мои пальцы скользили к краю.

— Хис! — прохрипел я. — Ты меня слышишь?!

Нет ответа. Похоже, огненный шторм шарахнул и по миру духов, и Хису пришлось убраться подальше, чтобы уцелеть. Я попытался перехватить край трещины, но сделал только хуже — левая рука соскользнула, и теперь я висел на одной правой.

Ну здравствуй, Хель. Давно не виделись…

— Держись, друг мой!

Прямо надо мной на фоне огня и дыма появилась голова Есугея. Не знаю, как ему хватило сил выбраться из пещеры — особенно после таких ран. От его одежды остались лишь тлеющие лохмотья, половину лица заливала кровь, а волосы на голове слиплись и висели мокрыми сосульками. Похоже, он не только обгорел, но и получил камнем.

Но в изуродованном и измученном теле еще остался дух багатура.

Его руки сомкнулись на моей, и я почувствовал, как медленно двигаюсь вверх. Есугей глухо стонал — но все же тянул, отдавая последние силы. Огненные чудовища взвыли, пытаясь ухватить ускользающую добычу, но уже через мгновение я оперся на край трещины и выбрался наружу, придавливая рухнувшего на спину хана.

— Беги, Антор-багатур, — выдохнул он. — Беги, или эта пещера станет нашей могилой.

— Пойдем. — Я подсунул руки ему под лопатки и попытался приподнять. — Я тебя не брошу.

— Двоим нам не уйти. — Есугей перекатился на бок и кое-как встал на колени. — Они не отпустят…

Вырвавшиеся из-под земли демоны неторопливо надвигались на нас — и с каждым шагом они все меньше напоминали сгустки лавы и языки пламени, обретая свою истинную форму.