– О, Людвиг будет в восторге! – шептала она.

Ни одна из них не проронила ни слова, пока не кончилась музыка. Раздался голос Скарлоссу:

– Возьмем теперь что-нибудь совсем легкое и простое.

Он наблюдал за взмахами смычка Жана, в то время как тот играл.

– Так! Так! – вскричал он, затем, указывая пальцем, сказал: – Возьмите это «Ungeduld», там, под вашей рукой. Сыграем это!

Жан, закрыв глаза, играл, как он выражался, «по наитию». Скарлоссу, сидя за роялем, один или два раза с жаром кивнул головой. Когда исполнение «Ungeduld» было окончено, он сказал:

– Теперь «Апассионату».

Жан нашел ноты, положил их на пюпитр и начал играть. Внезапно Скарлоссу оборвал игру, встал и бросился к нему, схватив его за руки. Его голубые глаза сверкали. Его лицо изменилось.

– Изумительно! – сказал он. – Чудесно! Милая, поди сюда!

Вошла госпожа Скарлоссу.

– Довольна? – спросил он ее, улыбаясь одновременно ей и Жану.

Затем повернулся лицом к Жану.

– Из вас будет толк, будет толк! Молодец! Поразительно! Вас ждет успех, и какой еще!

Из дверей, ведущих в залу, раздался смех. Дверь отворилась, и вошел белокурый, неряшливо одетый человек со светло-голубыми глазами.

– Господин Эбенштейн, – представил Скарлоссу, – антрепренер. Мсье Виктуар.

Эбенштейн стал весело объяснять Жану, что, опоздав, он сидел в зале рядом, так как не хотел его смутить.

Жан засмеялся и сказал:

– Да, да, но я никогда не нервничаю.

Он положил в сторону свою скрипку и оперся о рояль, засунув руки в карман. Вся его поза выражала вопрос. Казалось, даже его глаза ожидали ответа на невысказанный вопрос: «Когда? Где? Откройте это мне! Какова будет моя судьба?»

Эбенштейн погладил свой подбородок в раздумье, затем раза два взглянул на Жана и сказал:

– Вы хотите дать концерт?

Жан кивнул головой.

– Конечно! Как я могу показать себя иначе?

– Концерт стоит много денег, – сказал Эбенштейн, сжимая губы, – много денег. Вас не знают. Вас надо рекламировать. Масса расходов… Вы…

– После того как вы соберете входную плату, – запальчиво вскричал Жан, – вы покроете все расходы. Я буду иметь успех! Я вам говорю!

В этот момент в комнату вошел лакей и широко распахнул двери, приглашая пройти в соседнюю комнату.

Там были приготовлены вино и печенье.

– Ага, – сказал Эбенштейн, – шампанское!

Скарлоссу наполнил бокалы, роздал их присутствующим, затем высоко поднял свой бокал.

– За ваш успех, мсье Виктуар!

Жан сразу осушил свой бокал. Затем повернулся, чтобы посмотреть, пьет ли мадам де Кланс за его будущую славу. Она даже не смотрела на него, а разговаривала через портьеру с кем-то в другой комнате. Затем она откинула портьеру, и в комнату вошла высокая дама в сопровождении белокурого господина.

Жан сжал руку Скарлоссу, впившись своими пальцами в мягкую бархатную ткань рукава.

– Что такое? – воскликнул Скарлоссу с неудовольствием. – Что с вами?

– Кто эта дама? – взволнованно спросил Жан. – Та, что сейчас вошла?

Скарлоссу освободил свою руку, прошел через комнату и низко поклонился вновь пришедшим.

– Кто это? – повторил Жан. Эбенштейн посмотрел на него.

– Эта дама? Это графиня фон Клеве, вдова.