«Боже, помоги мне», — подумала она. Но затем вспомнила старую пословицу, будто бы бережёного Бог бережёт.

Ещё крепче прижав к себе одеяло, словно это была её стремительно угасающая храбрость, Кэтрин заговорила:

— В вашем нынешнем нетрезвом состоянии несчётное количество вещей наверняка могут показаться вам неописуемо смешными. Тем не менее могу заверить вас, сударь, что в данной ситуации ваш гогот едва ли уместен. Я не… не… не та, кем кажусь на первый взгляд. Я здесь против своей воли.

У многих людей имеются вредные привычки, в минуты волнения становящиеся более заметными. Мисс Пеллистон, волнуясь, имела склонность начинать проповедовать и поучать. Её батюшка находил эту черту характера столь непривлекательной, что, как известно, тут же швырял в её сторону первую попавшуюся под руку бутылку или кружку. Но поскольку обычно к тому времени бывал уже трижды пьян, то никогда не попадал. Да он и не стремился попасть. Просто хотел, чтобы она убралась.

Кэтрин съёжилась, почти готовая к тому, что стоит словам вылететь изо рта, в неё тут же что-нибудь бросят. Когда же мимо не пролетело ни одного предмета, она вновь подняла глаза.

Мужчина улыбнулся — кривой, пьяной улыбкой, обнажившей ряд превосходных белоснежных зубов, делавших его похожим на какого-то безумного волка, — и двинулся прямо на неё. Лишь мгновение он неуверенно покачивался над кроватью, где она сидела, как изваяние. А затем тяжело рухнул вниз, подняв при этом облако (как она надеялась, обычной пыли) и, заставив несчастную мебель подозрительно заскрипеть.

— Разумеется, дорогая. Вы все здесь не по своей воле: чтобы накормить голодающих детей, купить лекарств для престарелой матушки, или случилась ещё какая-то трагедия. Но довольно игр. Ты здесь против своей воли, а у меня её нет вообще, что ставит нас в равное положение… и надеюсь, располагает к дружелюбию.

Незнакомец протянул руку, чтобы отцепить её пальцы от одеяла. Девушка отпрянула и вскочила с кровати.

К несчастью, он как раз сидел на другом конце одеяла. И потому ей удалось отбежать лишь на несколько шагов, прежде чем столкнуться с необходимостью расстаться со своей импровизированной накидкой.

— Ну, и куда ты, по-твоему, бежишь? — поинтересовался он, с некоторым весельем наблюдая за этими экзерсисами. — Какая муха тебя укусила, что ты мечешься, доводя бедного уставшего мужчину до головокружения? Давай, сладенькая, — похлопал он по матрасу, — не стесняйся.

— Боже мой! Вы разве не понимаете?

— Нет, — последовал жизнерадостный ответ. — Я здесь не для того, чтобы понимать… или разговаривать. И ты выводишь меня из терпения, которым я, надо сказать, не отличаюсь. Ох, ну хорошо. Погоняюсь за тобой, раз тебе это нравится. — Он начал было вставать, но, передумав, вновь откинулся на подушку. — Только это такая докука.

Мисс Пеллистон поняла, что заставить это пьяное создание понять, в каком затруднительном положении она оказалась, и убедить прийти на помощь — затея, мягко говоря, безнадёжная. Однако она не могла позволить себе ждать другого возможного спасителя. Даже если ей удастся заставить этого человека уйти, — что, вероятно, будет сделать несложно, коль он не обладает терпением, — то, как знать, насколько мерзкая человеческая особь следующей омрачит собой дверной проём.

Кэтрин глубоко вдохнула и заговорила:

— Меня привезли сюда насильно.