— Ни доброе, ни злое; он просто пришел повидаться со мной.

— Хорошо, хорошо, — пригрозила г-жа де Сен-Реми, — ее королевское высочество все узнает! Герцогиня сама рассудит…

— Во всяком случае, я не понимаю, почему господин Маликорн не может иметь на меня виды, раз у него честные намерения.

— Честные намерения? С таким-то лицом! — возмутилась г-жа де Сен-Реми.

— Благодарю вас, сударыня, от своего лица, — поклонился Маликорн.

— Пойдем, дитя мое, пойдем! — позвала дочь г-жа де Сен-Реми. — Мы предупредим герцогиню, скажем ей, что в ту самую минуту, когда она оплакивает своего супруга, а мы нашего господина, в старом замке Блуа, в этой обители скорби, находятся люди, которые забавляются и веселятся.

— О! — в один голос застонали обвиняемые.

— Фрейлина! И это фрейлина нашей герцогини! — возопила г-жа де Сен-Реми, воздевая руки к небу.

— В этом вы как раз и ошиблись, — сказала, потеряв терпение, Монтале, — я больше не фрейлина, по крайней мере не фрейлина герцогини!

— Вы подаете в отставку, сударыня? Прекрасно! Я могу только порадоваться вашему решению и радуюсь!

— Я не подаю в отставку, я только перехожу на другое место.

— У мещан или у судейских чиновников? — презрительно спросила г-жа де Сен-Реми.

— Знайте, сударыня, что такая девушка, как я, не может служить мещанам или судейским чиновникам. Я перехожу от жалкого двора, где вы прозябаете, ко двору почти королевскому.

— Ах, к королевскому двору! — воскликнула г-жа де Сен-Реми, пытаясь рассмеяться. — Что вы на это скажете, дочь моя?

И она повернулась к Луизе, стараясь во что бы то ни стало увести ее от Монтале. Но Луиза, не разделяя желания г-жи де Сен-Реми, примирительно смотрела своими прекрасными ласковыми глазами то на мать, то на Ору.

— Я не сказала «к королевскому двору», — ответила Монтале, — потому что принцесса Генриетта Английская, которая будет супругой его высочества герцога Филиппа, не королева. Я сказала «к почти королевскому двору», и не ошиблась, потому что принцесса станет невесткой короля.

Если бы в крышу замка ударила молния, она бы менее ошеломила г-жу де Сен-Реми, чем последние слова Монтале.

— При чем тут ее высочество принцесса Генриетта? — пролепетала старая дама.

— Я хотела сообщить вам, что вступаю в число ее фрейлин, больше ничего.

— Ее фрейлин? — в один голос закричали г-жа де Сен-Реми и Луиза, первая с отчаянием, вторая с радостью.

— Да, мадам.

Госпожа де Сен-Реми опустила голову: удар был слишком силен.

Но она почти тотчас же выпрямилась, чтобы выпустить в противницу последний снаряд.

— О, — сказала она, — такие обещания дают нередко. Люди тешат себя безумными надеждами, но в последнее мгновение, когда приходит время исполнить обещание и осуществить эти надежды, влияние, на которое рассчитывали, вдруг рассеивается как дым.

— Сударыня, влияние моего покровителя несомненно; его обещания равносильны выполнению.

— А не будет ли нескромностью спросить имя этого покровителя?

— О, ничуть! Мой покровитель — этот господин, — поклонилась Монтале, указывая на Маликорна, который в продолжение всей этой сцены сохранял самое невозмутимое хладнокровие и самую комическую важность.

— Господин Маликорн! — воскликнула г-жа де Сен-Реми, разражаясь хохотом.