Так и было сделано. А что же с Танюшкиным? Если кто ждет сейчас «ужасающих» подробностей его дальнейшей судьбы, то напрасно: он не был «замучен в застенках КГБ», не был отправлен в психиатрическую лечебницу к врачам-садистам, даже не попал в тюрьму. Напротив, работал два-три года в каком-то закрытом конструкторском бюро. А когда вернулся в Тюмень, воссоединился с семьей. Муравленко предложил ему должность экономиста в отделе анализа ЦНИЛа. Так что этот случай никак не подходит для сказок про страшное тоталитарное прошлое. Да, государство защищало свою идеологию, но какая страна этого не делает? Может быть, демократическая Америка? Тогда приведу такой пример: когда где-то в начале девяностых годов два американских студента, скорее в шутку, выступили в печати с инициативой отделения от США Техаса и возвращения его Мексике, то они были немедленно арестованы и отданы под суд. Им грозила смертная казнь, но они «отделались» всего-навсего пожизненным заключением. Это к вопросу о правах человека и «двойных стандартах».

Приятно хотя бы мысленно вернуться в то время, где жил Муравленко. Где и солнце светило ярче, и люди были честнее и добрее. Хотя, конечно, не все и не всегда — случилась, например, одна неприглядная история, которая была связана с руководителем жилищно-коммунальной конторы при «Главтюменнефтегазе» Ермаковым. До Муравленко доходили слухи, что тот злоупотребляет своим служебным положением. Он и сам обращал внимание на то, что этот Ермаков носит чуть ли не на каждом пальце по золотому перстню внушительных размеров. А человек был партийным, к тому же фронтовиком. Как-то всё это не вязалось, и Виктор Иванович поручил секретарю парткома Бирюкову разобраться. Выяснилось, что Ермаков устроил к себе на работу своих родственников, они получают большие деньги, но на службе почти не появляются. Сам он построил себе роскошную дачу, квартиру отделал полированным деревом, всюду ковры, хрусталь, две машины, высокому начальству бесплатно делает ремонт, а расходы относит на производство. Когда Муравленко выслушал факты, то сказал: «Этого следовало ожидать, создавайте комиссию и рассматривайте дело в парткоме». Но у Ермакова оказались сильные защитники — и по партийной, и по административной линии. Заседание парткома вылилось чуть ли не в обвинение против самого Бирюкова.

Коррупция зарождалась уже в те годы, она как ржа разъедала партийные и советские органы, дошла и до некоторых руководящих слоев области. Муравленко Бирюкова поддержал. Ермакова все-таки исключили из партии. Нов тюрьму не посадили. Тогда ответственная должность вкупе с членством в партии была вроде индульгенции от ареста. Он просто исчез из области, обосновался где-то на другом месте. Но ясно одно: такие, как этот Ермаков, и подтачивали изнутри страну, как жуки-древоточцы. Теперь, если не он, то дети его наверняка ходят в «новых русских», пользуются плодами чужих рук.

Бирюков столкнулся и с другим случаем. В одном из управлений главка руководил небольшим отделом некий Конаков. Тоже участник войны, с целым «иконостасом» орденов и медалей. Но из отдела кадров пришел сигнал: оказывается, Конаков отбывал срок по приговору военного трибунала за кражу парашюта. Стали разбираться и были просто шокированы: никакого участия в военных действиях он не принимал, никаких наград не имеет. Бирюков рассказал обо всем Муравленко. Виктор Иванович вызвал к себе в кабинет Конакова. Вошел высокий, стройный, солидный человек, с обилием орденских планок на левой стороне костюма.

— У вас есть наградные документы на все эти ордена и медали? — прямо спрашивает Муравленко.

— Нет, у меня их украли вместе с чемоданом, когда я ехал домой после демобилизации, — отвечает Конаков.