— Лев Николаевич, дашь почитать-то? — с неким уважением спросил Алеша, хотя и нарочно переврал имя.

— Можно, — кивнул дядя Коля, не без некоторой радости. — Вот вернемся домой и покажу. А я тебе пока, если хочешь, стихотворение одно прочитаю, муравленковца, простого газоэлектросварщика, Миши Лаверева, о городе. — И, не дожидаясь согласия, он начал:

Николай Александрович запнулся, наморщил лоб, вспоминая.

— Ага! Сейчас…

— А там еще припев есть:

— Н-да… — сурово изрек Алексей. — Не Пушкин. И даже не Резник.

— Зато от души, искренно, — заступился за автора декламатор. — Не ваши «муси-пуси».

— Я «муси-пуси» и прочую «глюкозу» сам не люблю, это всё попса дешевая. Вот Шевчук, Кинчев — да. Ты только, дядя Коля, стихи больше не читай, ладно? Лучше своими словами, без фонограммы.

— Ну хорошо, — кивнул тот. — Я вижу, ты в поэзии ни бельмеса не разбираешься… А вырос он, Муравленко, на землях лесных самоедов, или, как их еще иначе называют — ненцев.

— Ты сейчас о городе или о человеке?

— О городе, конечно, башка еловая! О Викторе Ивановиче речь еще впереди… Эти земли присоединили к России казаки, когда стали поселяться в Сибири. Постепенно всё это происходило, медленно, не вдруг. Местные князьки и ханы — казымские, сосьвинские, обдорские, сургутские и другие признавали власть Москвы. А на самом Крайнем Севере была еще древняя и загадочная страна Мангазея, «обетованная земля» для всех русских путешественников, промысловиков и царских сборщиков ясака. Богатейшая местность, там теперь город Салехард, бывший Обдорск. Но сама Мангазея исчезла, осталась только в легендах. Почему — неизвестно. Как и Северная Гиперборея, где жили люди-исполины, оставившие следы высочайшей культуры и даже чуть ли не космических сооружений. Эти загадки истории и природы решать вам, молодым, если совсем от «Клинского» не опупеете.

— Далось тебе это «Клинское»! Я его вообще не пью, предпочитаю «Сибирскую корону».

— Вот это правильно, — подумав, согласился Николай Александрович. — Все-таки ближе к нашей теме. А если уж говорить о короне царя в Сибири, то есть о его власти, то всё местное население было взято под его защиту. После этого все остяки, ненцы, ханты, эвенки и другие племена имели возможность обращаться с челобитными непосредственно к царю, прося у него управы на самодурство местных воевод и начальничков. А воеводам был строгий наказ — «держать ласку и береженье», чтобы ни в чем не обидеть и не ожесточить аборигенов. Для этого существовали специальные документы вроде так называемого «Государева жалованного слова», типа указа президента Путина. И вот как его доводили до сведения народа. В какой-нибудь местности, скажем, возле Сургута или на землях нынешнего города Муравленко, в лучшую съезжую избу приглашались племенные князья, старейшины, сотники и другие, как их называли, «лутчие ясачные люди», а встречали их назначенный воевода, подьячий и толмачи-переводчики со стрельцами и казаками.