И она действительно там оказалась, всего в нескольких дюймах от поверхности – вероятно, недавний дождь смыл часть покрывавшей ее почвы. Бобби осторожно прокопал пространство между руками, обнажая грудь статуи, прикрытую чем-то вроде классической тоги с V-образным вырезом, спускавшимся достаточно низко, чтобы продемонстрировать маленькие и очень естественные груди. Поверхность статуи, которую Бобби очистил от грязи, оказалась весьма своеобразной – цвета старой кожи и слегка блестящей. Лайэн вдруг показалось, будто статуя немного сместилась, но, очевидно, это ей лишь почудилось под влиянием выпивки.
Опустившись на колени, Бобби примерно в футе от раскопок снял слой земли толщиной дюймов пять. И угадал совершенно точно: показались лодыжки, слегка разведенные в стороны; они были голыми – без какой-либо стилизованной одежды.
– Она сделана в натуральную величину, Бобби, – сказала Лайэн.
– Я знаю!
– И что же ты собираешься делать?
– Господи! Если бы я мог сейчас видеть рожу этого жирного козла Йоргенсена. Ты взяла камеру?
– Забыла, – покачала она головой.
– Как всегда. Большое тебе спасибо!
– Бобби!
Он смерил ее взглядом. Лайэн понимала, что действует чересчур смело, но это ее сейчас не заботило. Происходило нечто неправильное, и, вероятно, пора было действовать.
– Что я собираюсь делать? – переспросил он. – Да все, что захочу, Лайэн! Все, что захочу.
– Она слишком большая. Ее нельзя будет отправить багажом. Кроме того, она цвета дерьма. И воняет. Ты чувствуешь запах?
– Она миллион лет пролежала в болоте. Ты хочешь, чтобы она пахла розами?
Немного отступив, она с вызовом сложила руки на груди.
– Я не хочу, чтобы она все время так воняла. И перестань постоянно меня шпынять. Это некрасиво.
Вполголоса выругавшись, он перешел к тому месту, где должна была быть голова, и начал осторожно счищать землю. Лайэн надеялась, что головы там нет. Если Бобби найдет лишь торс и пару торчащих ног, Тому Йоргенсену это покажется забавным.
Однако голова оказалась на месте. Пожалуй, она была даже красивой – если, конечно, смыть с нее грязь. Пока Бобби Декстер, насвистывая, очищал ее от земли, его жена размышляла об их находке. Это была римская статуя величиной в рост человека – возможно, сделанная две тысячи лет назад. Пусть страшно грязная, но все равно великолепная. В наши дни многое возможно. Например, вернуть ее к прежнему состоянию и сделать идеально белой – какой она была, когда ее заказал Юлий Цезарь или какой-то другой древний итальянец.
Но есть одна проблема. Статуя чересчур большая. Вдвоем они даже не смогут вытащить ее из земли. Пять футов камня весят не меньше тонны. Даже позвав кого-нибудь на помощь, эту штуковину никоим образом нельзя будет доставить в США.
– Пойдем, Бобби! – взмолилась Лайэн. – Мы расскажем о своей находке. Может, нам дадут премию. Может, мы попадем в газету. Тогда ты помашешь ею перед носом у Тома Йоргенсена, и посмотрим, что будет.
– К черту премию! – огрызнулся он. – Это же Италия, Лайэн! Они украдут ее для себя и, может, даже упрячут нас в кутузку за то, что мы тут шляемся.
– Тогда что же нам делать?
Она явно бросала ему вызов. Это был решающий момент, своего рода поворотный пункт, после которого их супружеская жизнь пойдет по одному из двух направлений – к свободе или к рабству.
Встав, он подобрал лопату, взвесил ее в руке и жадным взглядом окинул наполовину погребенную в почве коричневую фигуру.
Глядя на него, Лайэн почувствовала, как ее охватывает ужас.
– Бобби! – простонала она. – Бобби!
Ник Коста вел полицейский "фиат" на восток, по тянущейся вдоль реки длинной улице. |