Иногда, если уже не было никаких сил дождаться ужина, Динь-Динь притаскивала для нас с кухни немного плюшек. В основном свои эксперименты — у неё была страсть к новой выпечке. Однако никто в её окружении этого не ценил, потому что готовили все хогвартские эльфы по своим, веками устоявшимся рецептам. И Динь-Динь считалась молодой и глупой. А мы что — молодые организмы готовы были поглощать пищу в любое время, в любом количестве и почти любого качества. Много сладостей у Динь-Динь не получалось — не так много муки и всего остального выделяли для неё собратья. Но на нашу компанию первокурсниц, и на Кэти с двумя её подругами хватало заморить червячка в ожидании ужина.

Это я отвлеклась. Пожалела немного о чае с плюшками. Но дело — есть дело.

Так что скоро я сидела в библиотеке с пергаментом и пером в руке, аккуратно выписывая благодарственное письмо и искоса поглядывая на Гермиону, как всегда обложенную кучей книг. Поражаюсь её упорству и уважаю за стремление знать больше, чем все.

Я уже написала всевозможные комплименты, поинтересовалась здоровьем профессора Флеминга, описала одну забавную историю с урока чар. Как раз он меня пытал этими заклинаниями после Рождества. У меня-то они тогда сработали, а вот ребятам нашим не так повезло. Слава Мерлину никто не пострадал… необратимо. Я задумалась, не спросить ли мне его попутно, о чём-то таком, что сделало бы письмо более важным, чем простая дань вежливости. Ведь если он профессор, должен много знать, и почему бы ему не поделиться со мной какой-то крохой знаний, раз уж я пришлась ему по нраву.

Гермиона в этот момент бессильно уронила голову на очередной фолиант, и я решила воспользоваться моментом.

— Что-то случилось?

— Эм, — она подняла голову, — нет, ничего. Просто понимаешь, иногда бьёшься-бьёшься над какой-то задачей, находишь решение, а оно вдруг оказывается таким простым, что просто не понимаешь, как ты сразу-то не поняла.

— И у меня так бывает, — поддержала я девочку. — А можно тебе задать вопрос?

— Давай! — Гермиона захлопнула книжку и с вниманием уставилась на меня. — Эссе? По трансфигурации?

— Нет. Это письмо одному профессору. Как раз о нём я и хотела спросить. Вот скажи — если бы у тебя был знакомый преподаватель, который хорошо к тебе относится и вообще друг твоей бабушки, чтобы ты интересненького спросила у него.

— А что за профессор? — живо заинтересовалась девочка. — Какую дисциплину он читает?

— Хм, не знаю, — мне и в голову не приходило это выяснить.

— Ничего страшного. Погоди минутку.

Гермиона вскочила и бросилась к книжным полкам. Спустя две минуты она приволокла огромный талмуд, довольно новый на вид, и плюхнула передо мной на стол.

— Вот. Тут все преподаватели и профессора всех учебных заведений. А так же все учёные современности. Даже Снейп есть. Ты знала, что он занимается наукой?

— Н-нет. — Я припомнила, что Флеминг мне об этом как раз говорил. Но не пересказывать же это Гермионе!

Она тем временем раскрыла фолиант и водила палочкой по оглавлению:

— Как фамилия твоего профессора?

— Профессор Флеминг, — я прикусила язык, да поздно. Уже сорвалось. Ну да ладно. Гермиона вообще не из болтливых.

— Так так, — девочка водила палочкой по строчкам довольно долго, а потом с грустью взглянула на меня: — а ты уверена, что он профессор?

— Не совсем.