Лифляндскому шляхтичу Ивану Деколонгу было 57 лет. За долгую службу он воевал с немцами, поляками и горцами, но талантов не проявил. Зато был честен, спокоен и разумен. И сибирский губернатор Денис Чичерин направил войска генерала Деколонга спасать оренбургского губернатора Ивана Рейнсдорпа.

12 января Грязнов отвёл свою армию в крепость Чебаркуль, а Деколонг вступил в Челябинскую крепость. Воевода Верёвкин снял с виселицы тело Невзорова, и «тот скверный труп с надлежащей народу публикацией» провезли в дровнях через всю крепость, полосуя кнутами, а потом бросили в ров без погребения. Воспрянувшие духом защитники Челябы уверовали, что генерал Деколонг спас их крепость. Но получилось наоборот.

В декабре пугачёвский атаман Михаил Толкачёв собрал по крепостям Нижне-Яицкой линии пушки и казаков и попробовал выкурить Симонова, но тот отбился. Ярким Рождеством 1774 года государь Пётр Фёдорыч оставил Оренбург и явился в Яицкий городок личной венценосной персоной.

На «транжементах» Пугачёв научился ломать русскую дворянскую честь. Ему противостояли только датское солдафонство Рейнсдорпа и французская дерзость де Марина. Но русский офицер Иван Симонов, грубиян и пьяница, уже наплевал на дворянскую честь, когда 19 сентября, в самом начале бунта, не вышел на бой к Чагану. С таким противником Пугачёв ничего не мог сделать.

Пугачёв послал Симонову приказ «выйти из кремля» и, не надеясь на сдачу гарнизона, распорядился рыть подкоп под батарею. Казаки взялись за лопаты. Через две недели подкоп был готов. 20 января подземный взрыв подбросил пушки «транжемента», словно лодки на волне. Пугачёв поднял над головой саблю и повёл казаков в атаку на куртины.

На колокольне хрипло орал небритый, похмельный подполковник в съехавшем набок парике. Колокольня, словно артиллерийская башня крейсера, извергала залпы. Солдаты стреляли из ружей, бежали, кричали, кидались в штыковые. Казаки под пулями забирались на бастионы – и скатывались обратно. «Транжемент» отбился.

Раздосадованный Пугачёв бросился в сани и на неделю уехал из Яицкого городка. Сапёры мятежников лихорадочно рыли новый подкоп – теперь уже под колокольню. В промёрзших землянках «транжемента» солдаты на кострах топили в котелках снег и варили сапоги. Грязный, нечёсаный Симонов, отогревая дыханием чернила на пере, писал донесения, не надеясь, что они будут донесены.

Пугачёв отметил своё возвращение гульбой – напоказ голодающим защитникам. «Транжемент» несколько раз гавкнул пушками. А 19 февраля новый взрыв потряс берег Чагана. Вороны, что отъелись на мертвечине, повалились с колокольни замертво. Однако Симонов уже знал от перебежчика, что мятежники рванут колокольню. Всю ночь солдаты выносили из подвала собора припасы и снимали пушки с верхотуры. Пустая колокольня от взрыва треснула, но не рухнула. Мятежники взвились на куртины, рассчитывая увидеть ужас и разрушения, а их встретили дружным огнём. Симонов опять отбился.

Мрачный Пугачёв уехал, и в третий раз вернулся только 8 марта. Дела шли плохо, и ему хотелось хоть какой-нибудь победы. Но ничего не изменилось. Грубиян Симонов встретил Пугачёва вылазкой голодных солдат. Вымещая гнев, Пугачёв сам рубил атакующих саблей.

«Транжемент» простоит в осаде ещё месяц, до подхода войск генерала Павла Мансурова. Осенью того же года Пугачёв снова увидит треснувшую колокольню Михайло-Архангельского собора: Пугачёва привезут в Яицкий городок связанного. А грубиян Симонов после пугачёвщины станет обер-комендантом губернского Белгорода и бригадиром.

В жёны Емельяну яицкие хитрецы подобрали молоденькую девку Устинью Кузнецову. Её отец, отставной казак Пётр Михалыч, бунтовал в 1772 году и многим важным людям Яика приходился роднёй.