– Так ты знакомый Аделины? – спросил Грегор, отходя от двери, чтобы впустить гостя в дом.

– О, я не просто знакомый! Я ее очень близкий друг, так что можешь уже начинать ревновать, старина!

Паренек похлопал недоуменного Грегора по локтю, а потом без всяких церемоний крепко-накрепко обнял Аделину, не давая ей дышать пару долгих секунд. Та во все глаза разглядывала юношу, пытаясь угадать в нем кого-то знакомого из прошлой жизни, но никто не шел на ум. Видя ее растерянность, паренек рассмеялся и, нащупав что-то в кармане бесформенной куртки, лукаво улыбнулся.

– Ты должна бы вспомнить, моя драгоценная, что я обещал обнять тебя, когда перестану, наконец, быть этой проклятой книгой!

И он вынул из-за пазухи дневник в серебряном переплете с птицей на обложке. Аделина отступила на два крохотных шага, но в узенькой прихожей и этого было достаточно, чтобы она уперлась спиной в стену и почти задела волосами, собранными в высокий пучок, картину с изображением двух голубей в гнезде с желторотыми птенцами.

– Не может быть, – проговорила она одними губами и встретилась взглядом с ошеломленным Грегором. – Что это за шутки?

Грегор нашелся первым.

– Похоже, беседа не обещает быть быстрой, так что позволь пригласить тебя на чай, молодой человек. Я, однако, ожидал, что ты гораздо старше меня.

– О, вообще-то я тут ненадолго, – отмахнулся юноша. – Забежал на минутку, чтобы проведать Аделину и проверить, хорошо ли ты о ней заботишься. Но у вас тут так вкусно пахнет какой-то выпечкой…

– Это дынный пирог! – с гордостью сказала Аделина, наконец-то отлипнув от стены, слушавшей частые удары ее взволнованного сердца. – Один из первых, который не опал, не пригорел и не вытек начинкой на противень. Грегор потихоньку учит меня премудростям быта.

Паренек без лишних слов разулся, скинув в угол стоптанные ботинки, прошагал в гостиную, не спрашивая, куда ему идти, и по-хозяйски достал из сервиза третью чашку, чай в которую пришлось наливать на весу, потому что она никак не поместилась бы на столике, коему не положено было разделять Аделину и Грегора больше, чем на полметра.

Аделина спешно отрезала гостю кусок пирога, и паренек принялся рассказывать, что на самом деле он никакой не кудесник Натан, ведь настоящий Натан Фармандер прямо сейчас в столице, занимается обустройством Хайзе.

Туман постепенно таял под лучами осеннего солнца, и деревенька Вишневый лог открывалась взору всякого странника. Все так же блестели упругие листья хост у сарайчика, словно бы всегда смоченные дождем, изо всех сил цвели астры и ромашкообразные пурпурные циннии. Кипяток был залит в кофейник по третьему кругу, а пирог съеден до последней корочки, и в ход пошло уже слегка зачерствевшее печенье, которое Аделина собиралась смолоть в крошку и присыпать им бока тыквенных котлет.

– Вот такая история. – Дженар поставил опустошенную чашечку на блюдце. – Так что я теперь даже не кудесник.

Он посмотрел на свою пожилую подругу с ноткой меланхолии.

– Ах, Аделина, как жаль, что ты не увидела меня настоящего! Я был таким неописуемым красавцем, что твой старина Грегор начал бы сильно нервничать при виде меня!

Тот рассмеялся:

– Ну только если тебе было тогда лет шестьдесят.

– Но как же ты выбрался из Ветродуя, если твое тело осталось в дневнике? – не поняла Аделина. – Ты ведь утверждал, что это невозможно.

– Невозможно было выбраться без тела, это правда, – согласился Дженар. – Но, как оказалось, если получить другое тело внутри Ветродуя, то выйти вполне себе можно.

– То есть… – Грегор нахмурился, слегка подавшись вперед.