Клим ехал медленно, чтобы Рина вдоволь навертелась головой по сторонам. Голубизну дворца разбавил свет теплых огней, и где-то там наверняка мастер Натан без сна и отдыха решал дела государственной важности.

– Ты не замерзла? – спросил Клим, обернувшись к Рине.

– Не-а. – Она натянула капюшон до бровей, потому что, стоило ему упасть, как вокруг прекращалась работа и все начинали бурно приветствовать юную Виндеру. Раньше Рина об этом мечтала, но сейчас ей почему-то не хотелось быть заметной.

Они завернули в укромный парк, где несколько молодых женщин следили за десятком резвящихся малышей, и остановились слегка в отдалении от их шумной компании возле ротонды с видом на озеро.

– У тебя нет яблок, так что как ты себя чувствуешь? – спросил Клим.

– Точно не знаю, – ответила Рина со вздохом. – У меня все хорошо, но я волнуюсь за тех, кому не могу помочь. Поэтому радость какая-то однобокая.

Рина не могла не думать о Дженаре и все еще не могла заставить себя говорить о нем. Казалось, что если она заведет разговор об этом, то стержень упрямства в ней разломается. Она сядет на этот ворох палой листвы и больше не сможет встать без чужой помощи.

Что там случилось на той стороне Ветродуя? Как теперь дела у Дженара и принца Аскара? Рина чувствовала облегчение от мысли, что иллюзорный мир продолжит существовать, но в то же время ее глодала тоска от осознания, что они никогда больше не встретятся. А вдруг Сирена превратила Дженара в какое-нибудь дерево и заставила подпитывать столицу? Власть ведь больше не у Аскара, и в золотом королевстве наверняка новые правила.

«Может, я получу оттуда весточку, – думала Рина. – Почту наверняка наладят когда-нибудь».

Клим ничего больше не спрашивал и молча отрывал от веточки калины ягоды. Наступило уютное молчание, какое Рина чувствовала только рядом с ним.

– Когда ты вернешься к бабушке? – спросила она, раз уж тоска все равно разлилась по сердцу.

Клим заново перевязал волосы, растрепанные ветром.

– Это как раз то, о чем я хотел с тобой поговорить, – сказал он, не глядя на Рину. – Я уже обсудил это с твоей семьей, и они согласны, но последнее слово за тобой.

Рина нахмурилась.

«Неужели снова? Мне опять надо что-то решать за всех? Я не хочу! С меня хватит!»

Ее плечи напряглись, и она вся сжалась от внутреннего протеста.

– Я останусь в Дитромее на некоторое время, – пояснил Клим.

– Что? – Рина удивленно уставилась на него, забыв о смущении. – Но почему?

Она была уверена, что Клим первым делом отправится в деревню к бабушке. Особенно после того, как пожил без нее в иллюзорном мире. Именно это сделало его лицо таким взрослым. Он прекрасно помнил свое одиночество, и они с бабушкой уже долго были в разлуке, так почему же?

– Я думаю, моя упертая бабуля пробудет домом до последнего, – сказал Клим, сжав руками перила и глядя на воду, где плавали на удивление толстые утки, за которыми наблюдал с берега диковатый кот. – Она терпеть не может быть беспомощной. Она всегда ходила даже через боль. И ей удобнее остаться домом на то время, пока действует проклятие. Так что я ей сейчас не нужен.

– Но потом она обязательно станет человеком! – напомнила Рина. – И ты ей точно будешь нужен! Почему ты решил остаться тут? Ты же говорил, что твое счастье – жить с бабушкой и пасти коз…

– Это так, – улыбнулся Клим. – Но многое случилось за последнее время. Глядя на тебя, я понял, что тоже хочу делать все от меня зависящее.