|
Поэтому он сказал: «Очень хорошо, значит, мёд!» – в тот самый момент, когда Пух тоже об этом подумал и собирался сказать: «Очень хорошо, значит, жёлуди». – Значит, мёд, – повторил Пятачок для верности. – Я выкопаю яму, а ты сходишь за мёдом. – Отлично, – сказал Пух и побрёл домой. Придя домой, он подошёл к буфету, влез на стул и достал с верхней полки большой пребольшой горшок мёду. На горшке было написано «М и о т» , но, чтобы удостовериться окончательно, Винни Пух снял с него бумажную крышку и заглянул внутрь. Там действительно был мёд. – Но ручаться нельзя, – сказал Пух. – Я помню, мой дядя как то говорил, что он однажды видел сыр точь в точь такого же цвета. Винни сунул в горшок мордочку и как следует лизнул. – Да, – сказал он, – это он. Сомневаться не приходится. Полный горшок мёду. Конечно, если только никто не положил туда на дно сыру – просто так, шутки ради. Может быть, мне лучше немного углубиться… на случай… На тот случай, если Слонопотамы не любят сыру… как и я… Ах! – И он глубоко вздохнул. – Нет, я не ошибся. Чистый мёд сверху донизу! Окончательно убедившись в этом, Пух понёс горшок к западне, и Пятачок, выглянув из Очень Глубокой Ямы, спросил: «Принёс?» А Пух сказал: «Да, но он не совсем полный». Пятачок заглянул в горшок и спросил: «Это всё, что у тебя осталось?» А Пух сказал: «Да», потому что это была правда. И вот Пятачок поставил горшок на дно Ямы, вылез оттуда, и они пошли домой. – Ну, Пух, спокойной ночи, – сказал Пятачок, когда они подошли к дому Пуха. – А завтра утром в шесть часов мы встретимся у Сосен и посмотрим, сколько мы наловили Слонопотамов. – До шести, Пятачок. А верёвка у тебя найдётся? – Нет. А зачем тебе понадобилась верёвка? – Чтобы отвести их домой. – Ох… А я думал, Слонопотамы идут на свист. – Некоторые идут, а некоторые нет. За Слонопотамов ручаться нельзя. Ну, спокойной ночи! – Спокойной ночи! И Пятачок побежал рысцой к своему дому, возле которого была доска с надписью «Посторонним В.», а Винни Пух лёг спать. Спустя несколько часов, когда ночь уже потихоньку убиралась восвояси, Пух внезапно проснулся от какого то щемящего чувства. У него уже бывало раньше это щемящее чувство, и он знал, что оно означает: ему хотелось есть. Он поплёлся к буфету, влез на стул, пошарил на верхней полке и нашёл там пустоту. «Это странно, – подумал он, – я же знаю, что у меня там был горшок мёду. Полный горшок, полный мёдом до самых краёв, и на нём было написано „М и о т“ , чтобы я не ошибся. Очень, очень странно». И он начал расхаживать по комнате взад и вперёд, раздумывая, куда же мог деваться горшок, и ворча про себя песенку ворчалку. Вот какую: Куда мой мёд деваться мог? Ведь был полнёхонький горшок! Он убежать никак не мог – Ведь у него же нету ног! Не мог уплыть он по реке (Он без хвоста и плавников), Не мог зарыться он в песке… Не мог, а всё же – был таков! Не мог уйти он в тёмный лес, Не мог взлететь под небеса… Не мог, а всё таки исчез! Ну, это прямо чудеса! Он проворчал эту песню три раза и внезапно всё вспомнил. Он же поставил горшок в Хитрую Западню для Слонопотамов! – Ай ай ай! – сказал Пух. – Вот что получается, когда чересчур заботишься о Слонопотамах! И он снова лёг в постель. Но ему не спалось. Чем больше старался он уснуть, тем меньше у него получалось. |
