|
Я не жалуюсь, я просто констатирую факт. Мой хвост замёрз. – Вот я! – пропищал Ру. – Ах, вот ты где! – Ты видел, как я плаваю? Иа вытащил хвост из воды и помахал им. – Я так и думал, – сказал он. – Ничего не чувствует. Онемел. Вот до чего дошло. Он окоченел. Ну что ж, если это никого не беспокоит, значит, так и должно быть. – Бедный мой ослик! Я его сейчас вытру, – сказал Кристофер Робин. Он достал носовой платок и начал вытирать хвост. – Спасибо, Кристофер Робин. Ты здесь единственный, кто понимает в хвостах. Остальные не способны думать. Вот в чём их беда. У них нет воображения. Для них хвост это не хвост, а просто добавочная порция спины. – Не горюй, Иа! – сказал Кристофер Робин, растирая хвост изо всех сил. – Так лучше? – Пожалуй, так он чувствует себя хвостом. Чувствует, что ты им владеешь. Если ты понимаешь, что я хочу сказать. – Привет, Иа! – сказал Пух, подойдя со своей Осью. – Привет, Пух. Спасибо за внимание. Я думаю, что через день два я опять сумею им владеть. – Чем владеть? – спросил Пух. – Тем, о чём мы говорили. – А я ни о чём не говорил, – сказал Пух, недоумевая. – Значит, я опять ошибся. А я думал, ты сказал, как тебя огорчает история с моим хвостом, и спросил, не мог бы ты чем нибудь помочь. – Нет, – сказал Пух чистосердечно. – Это был не я. – Он подумал немножко и, желая помочь выяснить вопрос, добавил: – Наверно, это был кто нибудь другой. – Ну что ж, тогда поблагодари его от моего имени, когда вы увидитесь. Пух смущённо посмотрел на Кристофера Робина. – Пух нашёл Северный Полюс, – сказал Кристофер Робин. – Здорово, правда? Вот Земная Ось. Пух скромно опустил глаза. – Вот это? – спросил Иа. – Да, – сказал Кристофер Робин. – Значит, мы вот эту штуку искали? – Да, – сказал Пух. – Гм, – сказал Иа Иа. – Ну что ж. Во всяком случае, дождя не было, – добавил он. Они воткнули Ось в землю, и Кристофер Робин привязал к ней дощечку с надписью: СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС ОТКРЫТ ПУХОМ ПУХ ЕГО НАШЁЛ Потом все отправились по домам. И, по моему, хотя я в этом и не вполне уверен, Крошке Ру пришлось принять горячую ванну и немедленно лечь спать. А Пух так гордился своим подвигом, что должен был очень очень основательно подкрепиться. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой Пятачок совершенно окружён водой Дождик лил, лил и лил. Пятачок сказал себе, что никогда за всю свою жизнь – а ему было ужасно много лет: может быть, три года, а может быть, даже четыре! – никогда он ещё не видел столько дождя сразу. А дождь лил, и лил, и лил. С утра до вечера День за днём. «Вот если бы, – думал Пятачок, выглядывая из окна, – я был в гостях у Пуха, или у Кристофера Робина, или хотя бы у Кролика, когда дождь начался, мне было бы всё время весело. А то сиди тут один одинёшенек и думай, когда он перестанет!» И он представлял себе, что он в гостях у Пуха и говорит ему: «Ты видал когда нибудь такой дождь?» – а Пух отвечает: «Ну прямо ужасно!», или он, Пятачок, в свою очередь, говорит: «Интересно, не размыло ли дорогу к Кристоферу Робину?», а Пух отвечает: «А бедный старый Кролик, наверно, смылся из дому». Конечно, такая беседа – это одно удовольствие! И вообще какой толк в таких потрясающих вещах, как потопы и наводнения, если тебе не с кем даже о них поговорить? А было, спору нет, потрясающе интересно. Маленькие сухие канавки, в которые Пятачок, бывало, так часто лазил, стали ручьями; ручейки, по которым он, бывало, шлёпал, подвернув штанишки, превратились в потоки, а речка, на берегах которой друзья так весело играли, вылезла из своего ложа (так называют речкину постель) и разлилась так широко, что Пятачок начал беспокоиться, не заберётся ли она скоро и в его собственное ложе (то есть в его постель). |
