Эйден даже не удосужился взглянуть на меня. Глядя в свою тарелку, он сказал будничным голосом:

– Сообщи Тревору.

И на этом все.

Два года. Я отдала ему два года своей жизни. Долгие  долгие часы. Месяцы, которые я могла посвятить своим любимым. Я заботилась о нем в тех редких случаях, когда он простывал. Я осталась с ним в больнице, когда он полу  чил травму. Я забрала его оттуда после операции, читала о воспалении и о диете, которая поможет ему быстрее выздороветь.

Когда его команда проигрывала, я всегда готовила наутро его любимый завтрак. Покупала ему подарки на день рождения и, возможно, даже оставляла их на его кровати, чтобы не создавать неловкую ситуацию. Нельзя ведь не поздравить человека с днем рождения, даже если он никогда не благодарит тебя за это.

Какие подарки я получила от Эйдена? Свой прошлый день рождения я провела под дождем в парке в Колорадо. Эйден снимался в рекламном ролике и хотел, чтобы я поехала с ним. Ужинала я в полном одиночестве в гостиничном номере. Так чего я ждала от него теперь?

Он не попросил меня остаться – хотя не то чтобы я согласилась бы – и даже не сказал дежурное «мне очень жаль», которое я получала в ответ на всех моих прошлых работах.

Никак. Он никак не отреагировал. Даже плечами не пожал.

Это задело меня сильнее, чем должно было. Гораздо сильнее. С другой стороны, я знала, что мы не были близки, и теперь это стало слишком очевидно.

С легкой горечью от ощущения своей ненужности я вновь сосредоточилась на видеочате.

– Ванесса, подумай о том, что ты делаешь, – воззвал ко мне менеджер с экрана ноутбука.

– Уже подумала. Слушай, это даже не уведомление за две недели. Просто найди кого нибудь поскорее. Я объясню все новому человеку и уйду.

Тревор наклонил голову и пустым взглядом уставился куда то вперед, смотря сквозь экран; жирный гель для волос, которым он пользовался, блестел на солнце, проникавшем в его офис.

– Это что, первоапрельская шутка?

– Сейчас июнь, – сказала я аккуратно. Идиот. – Я просто больше не хочу этим заниматься.

Тревор резко нахмурил брови и напряг плечи, как будто только сейчас мои слова достигли его сознания.

– Хочешь прибавку? – хватило у него наглости спросить.

Конечно, я хотела больше денег. А кто не хочет? Просто не от Эйдена.

– Нет.

– Скажи, чего ты хочешь.

– Ничего.

– Слушай, я пытаюсь разрулить ситуацию.

– Тут нечего разруливать. Ничто не заставит меня остаться.

Вот насколько я хотела сбежать из мира Виннипегской Стены. Тревору платили за то, что он добивался своего, и я знала: дай ему палец, и он тут же отхватит всю руку. Наверняка ему проще уговорить меня остаться, чем искать замену. Но я знала его уловки и не собиралась выслушивать все его дерьмо.

Взяв стакан с водой, стоявший на кухонном столе рядом с моим планшетом, я сделала глоток и внимательно посмотрела на него. Я смогу это сделать, черт возьми. Я сделаю это. Я не собираюсь оставаться на этой работе только потому, что он смотрит на меня сейчас максимально щенячьими глазами, на которые только может быть способно истинное зло.

– Что мне сделать, чтобы ты осталась? – наконец спросил Тревор, убрав руки от лица.

– Ничего.

Если до сих пор капля преданности Эйдену и искреннее беспокойство о нем удерживали меня, то вчерашний вечер укрепил мою решимость уйти.

Я больше не буду тратить на это свое время.

Тревор поморщился, будто от приступа боли. Когда мы впервые встретились два года назад, у него было всего пара седых волос. За это время седины у него прибавилось, и это было легко объяснить. Если я считалась феей крестной, то Тревор, должно быть, был богом; богом, который должен был творить чудеса в самых безнадежных ситуациях.