— Да, сеньорита. — Но Риента явно не одобряла джинсы, когда протягивала их Лизе, всем своим видом давая понять, что в замке только сеньор граф ходит в брюках.

— У нас в стране брючные костюмы в моде, — пояснила Лиза. — Они очень удобные и практичные.

— Сеньорита Ана надевает брюки только для верховой езды, но и это кордовский стиль — то есть юбка, разделенная посередине, с коротким жакетом и шляпой с твердыми полями. В таком наряде юная госпожа выглядит очаровательно.

Риента посмотрела на Лизу с видом оскорбленного патриота. Видимо, обитатели замка, да и жители всей округи ожидали, что граф выберет себе невесту из местных девушек.

Лиза в который раз почувствовала неловкость, и когда она уже готова была разразиться речью, которая положила бы конец всему этому нелепому обману, в дверь спальни громко постучали. Риента как раз расчесывала волосы Лизы — они обе замерли и испуганно посмотрели друг на друга в зеркало. Слова, которые только что собиралась сказать Лиза, разлетелись как стайка воробьев. Громкий стук сердца подсказал ей, кто стоит за дверью, и ее охватила паника. Она не хотела его видеть… нужно скорее покончить с этой игрой, которую он затеял, слишком опасной игрой.

— Нам лучше открыть, сеньорита. Это может быть сеньор.

Каждая жилка в теле Лизы напряглась. Она застыла перед зеркалом, и Риента пошла открывать. Действительно, за дверью стоял граф, такой же высокий и суровый, каким она запомнила его вчерашним вечером, только сегодня утром на нем была белая рубашка с открытым воротом, бриджи и высокие ботинки на шнуровке. В руке он держал хлыст.

— Доброе утро, — сказал он по-английски. — Можно войти? Я вижу, вы уже одеты.

Лиза поднялась со стула, чувствуя, как его взгляд скользнул по ее волосам, длинным, вьющимся. Она застенчиво поправила их рукой.

— Доброе утро, сеньор. Какое сегодня яркое солнце! Я никак не могу привыкнуть, что здесь у вас по утрам так тепло.

— Да, вид у вас действительно несколько… растерянный, — заявил он, и на губах его мелькнула легкая усмешка.

Он повернулся к Риенте и сказал, чтобы та оставила их, потому что ему нужно поговорить с сеньоритой наедине. На этот раз он говорил по-испански, не подумав о том, что Лиза уже вспомнила свой неуверенный, но вполне сносный испанский. Риента присела в низком поклоне и торопливо вышла из комнаты. Он закрыл за ней дверь, и они с Лизой остались наедине — Лизе казалось, что все нервы у нее так напряжены, что колют ее маленькими злыми иголочками под нежной светлой кожей.

— Надеюсь, вы хорошо спали? — Он перевел взгляд с ее лица на незастеленную кровать под балдахином, и его губы расплылись в усмешке, словно ему показалось забавным, как она, такая маленькая и хрупкая, спала в этой огромной, не по размеру, двуспальной кровати.

— На удивление хорошо, — сказала она, — учитывая обстоятельства. Видимо, сказалась вчерашняя усталость.

— Да, сеньорита, могу поспорить.

Он прошелся по комнате, неслышно ступая по ковру, сжимая в руке эбонитовую рукоять своего хлыста. При дневном свете девушка разглядела его красивое выбритое лицо, темно-красный оттенок кожи, перекат стальных мускулов на предплечьях, груди и плечах. Но эти кошачьи движения, полные дикой природной грации, в сочетании с врожденной надменностью были выше ее сил, и она безотчетно попятилась, пока не уперлась спиной в окно веранды. Она стояла, не спуская с него глаз, а ее рассыпанные по плечам пышные волосы сияли на солнце подобно нимбу.

— Что такое? — спросил он. — Боитесь, что я жду от вас нежностей подлинной невесты, когда мы остаемся наедине?

— Насколько мне известно, сеньор, испанцы очень строго соблюдают внешние приличия, что касается личных отношений.