— Ну что ты так испугалась? Жить ты будешь в студенческом городке, в общежитии. Я уже все выяснил. Найдешь новых подружек, английским ты владеешь прилично, так что преподавание на этом языке тебя напрягать не будет. Тебе там понравится, я уверен. А к моим коллегам можешь обращаться, если возникнут какие-нибудь трудности. Все-таки другая страна, иной менталитет. Чтобы гармонично вписаться в их жизнь, надо кое-что знать о традициях этой страны, иначе можно попасть впросак…

Мама, присутствовавшая на семейном совете, обняла Олю и, успокаивая, прижала к себе. Папа заключил их обеих в объятия и ласково добавил:

— Я так долго зарабатывал деньги… Теперь пора им на нас поработать. Образование — это хорошее вложение средств. Да и мир тебе пора посмотреть. Ты девочка разумная, самостоятельная. Ты многого добьешься, — уверенно добавил он, и Оля поняла, как отец гордится ею.

Полгода Оля жила в Финляндии. Новая жизнь захлестнула ее с головой, и она очень скоро поняла, как прав был отец. Эта жизнь ей действительно понравилась, она окунулась в водоворот студенческих будней — занятия, библиотека, подготовка к зачетам, которые проходили здесь каждый месяц. Поначалу Оля отчаивалась. Она постоянно боялась что-то не успеть или «не произвести впечатление». Этой фразой она привыкла определять свои успехи и неудачи. Хорошо выступив на семинаре, Оля себя мысленно одобряла: «Я произвела впечатление». Если у нее что-то не получалось, сокрушалась: «Я не произвела впечатление».

Но ее природный талант быстро схватывать все новое, ее усидчивость и упорство очень скоро принесли свои плоды. Преподаватели стали относиться к ней с уважением, а студенты негласно стали считать ее лидером курса.

Сумев организовать свое учебное время, Оля наконец-то вздохнула и, с не меньшим удовольствием, решила время от времени развлекаться. Она стала своим человеком на студенческих дискотеках, парни не сводили с нее глаз, но, почувствовав власть над мужчинами, Оля не спешила пользоваться своим обаянием, заведя какой-нибудь ничего не значащий для нее роман. Иногда она позволяла себе слегка увлечься каким-нибудь модным в студенческом кругу мальчиком, но только потому, что это тешило ее самолюбие. Ей был интересен сам процесс завоевания, но, повстречавшись с очередным поклонником месяц или два, она мягко, чтобы не обидеть и не нажить себе врага, как-то умела незаметно отстраниться от своего обожателя. И повздыхав какое-то время, ребята оставались ее друзьями.

Оля не раз благодарила отца за то, что он определил ее учиться в американский университет «Webster». Ее отменный английский, которому в России она отдавала много времени, очень помогал и в общении, и в учебе.

Как-то, готовясь к семинару по политологии, она вычитала из серьезной статьи в одном журнале, что финны по-прежнему настороженно относятся к русским, видя в них исторического врага. Автор описывал многочисленные проявления расизма в Финляндии. Когда она упомянула об этом на семинаре, многие сокурсники потребовали подтверждения. Как-то трудно было поверить, что вполне приветливые и культурные финны на треть состоят из расистов и не скрывают этого.

— Представьте себе, все иностранцы в Финляндии сталкиваются с проявлением расизма и дискриминации! — Ее звонкий голос не оставил равнодушным никого в аудитории, где почти все были иностранцами. — И каждому по крайней мере один раз отказывали в приеме на работу именно по причине происхождения, — заключила Оля.

Гул разочарованных голосов пронесся над студентами. Среди них было немало русских, эстонцев, арабов, немцев — и многие мечтали остаться здесь работать после окончания университета.

У Оли был свой план, который она давно вынашивала и держала в тайне даже от родителей.