Крупнин уже знал, как действовать дальше. Если Юра Салтыков еще не получил сведений о хозяине бескозырки, то он, Валера, займется всеми таксопарками Питера, чтобы найти водителя такси, подвозившего Ольгу в роковую ночь.

В кабинете Виктора Петровича Гоголева горел неяркий свет, по-домашнему освещая лица оперов. Валерий, зайдя последним, удивился:

— Что это так темно?

— Лампочка перегорела, а электрик уже домой ушел, — объяснил Яковлев, не поднимая головы от бумаг. Гоголев молчал, о чем-то думая, нахмурив свои густые брови и по обыкновению постукивая карандашом по столу.

— Наконец-то, — проговорил он, когда Валера уселся на свободный стул. — Где тебя носило полдня? Приказ помнишь? Если надолго уходишь, включай мобильный. Зря, что ли, я выбивал у начальства деньги на служебные телефоны?

Валера суетливо достал из кармана телефон.

— Тьфу ты, — не сдержался он, — зарядить забыл! Вчера поздно лег спать и не подключил! Виктор Петрович, я был вам нужен?

— А ты как думаешь, Крупнин? Полдня от тебя ни слуху ни духу, чем занимаешься — неизвестно. Время-то идет! А нам надо по горячим следам очевидцев опросить. Через день они уже половину забудут.

— Виктор Петрович, так я только этим и занимался — шел по горячим следам! — Незаслуженно обиженный Валера покрылся красными пятнами и стал слегка заикаться. — Я с утра допрашивал двух красавиц… двух подруг Алехиной.

Оговорка Валеры рассмешила Салтыкова, и он хмыкнул, выразительно посмотрев на Мартынова. Но судебный медик на его взгляд никак не отреагировал. С озабоченным лицом он слушал диалог коллег, сидя в обнимку с папкой.

— Ну, докладывай. — Голос Гоголева стал мягче, он приготовился слушать Валеру.

С подробностями, как обычно, Валера выложил информацию и о разговоре с девушками и о беседе со студентами полиграфического института. И хотя фактически ничего нового следователи из его доклада не узнали, Гоголев похвалил Крупнина за оперативность:

— Во всяком случае, мы теперь знаем совершенно точно, что Алехину никто из своих не провожал. — А у тебя что нового, Мартынов?

— Разъяснилась картина преступления, Виктор Петрович. Возникла еще одна версия — преступник мог заскочить в лифт в последнюю минуту. Не кричала она только потому, что он зажал ей рот рукой. Как я докладывал вчера, на ее щеке обнаружены ссадины. Это следы его ногтей. Потом он сорвал с нее шубу.

На стене лифта не обнаружены волоски от шубы, поверхность стенки пористая, так что если бы она сопротивлялась в шубе, неизбежно при трении пара-тройка волосков осталась бы. На шее обнаружены следы от пальцев только одной руки. Я все думал — почему. Правда, и одной рукой он с ней справился. Размер ладони и длина пальцев говорит о том, что руки у него очень большие. А второй рукой он ее придавил, овальный кровоподтек на правой груди — это след от локтя левой руки убийцы. Он сначала прижал ее рукой к стене, буквально вдавил. Но она все еще сопротивлялась, пыталась вырваться, вот отчего на спине у нее возникли ссадины. Потом, чтобы освободить руку, он своим телом прижал ее к стенке лифта. И когда стал насиловать, она пыталась, видимо, опять закричать. И тогда он свободной рукой ее задушил.

— Вот скотина! — вырвалось у Валеры, стоило Мартынову закончить свой доклад.

— Крупнин, — одернул его Гоголев. — Сейчас не время для эмоций. А ты, Женя, продолжай.

— Да я, в общем-то, закончил. Для полной ясности только дополню: убийца очень силен. А сравнивая размер его рук и физическую силу, можно говорить о человеке высокого роста и крупного телосложения.

— Вот-вот, — оживился Валера.