Добежав до деревьев, я сбросил скорость, не желая врезаться в какое-либо из них, затем остановился окончательно.

Все спокойно. Оглянувшись, я не смог рассмотреть абсолютно ничего. Присев, я воткнул нож по рукоять в землю, чтобы очистить от крови. Поднявшись, скользнул меж деревьев и принялся пробираться к лошадиному загону. Времени оставалось мало. Что бы я ни сделал, я должен делать это в темпе, потому что скоро будут менять часовых или окликать их и обнаружат отсутствие одного. Без единого шороха я крался, держа курс на огонь.

В двадцати футах от веревки остановился. Лошади почуяли меня и забеспокоились. Находясь на возвышении, я видел поверх их ушей: кто ест, кто просто валяется, один человек чистит ружье. Пленников я сперва не разглядел, но затем приметил. Лусинда сидела у дерева совсем близко, руки и ноги связаны. Тут же и Фолви. Дальше, за костром, Шанаган. Руки как будто связаны за спиной. Хорхе на глаза не попадался.

До Дэйви не добраться, но девушка вот она, рядом. И лошади. Пока что никто не обратил внимания на их тревогу. Я спустился ниже; рука нащупала веревочную ограду. Полоснул ножом, и она развалилась. Одна из лошадей вздрогнула и фыркнула, остальные сбились в кучу. Я кинулся к ним, чикнул по веревке в другом месте и испустил дикий вопль.

Лошади закружили на месте, потом рванули и понеслись. Сколько-то смели ослабевшую веревку и на полном скаку влетели в лагерь. Люди побежали во все стороны. Одного лошадь сшибла. Беглянки промчались прямо сквозь огонь на другом конце лагеря и пропали во тьме. Некоторые продолжали топтаться на месте, я заорал еще раз, тогда разбежались и они.

Лусинда была от меня в трех шагах. Я сцапал ее за ворот, поднял на ноги и, рискуя порезать, одним взмахом рассек веревки на лодыжках, потом на запястьях. Рявкнуло ружье, чуть не в самое ухо, пуля выщербила ближнюю осину, в лицо полетела кора и колючие щепки. Крутнувшись на месте, я выстрелил с бедра, целясь в поднимающегося на ноги после столкновения с лошадью Фолви. Не попал, пуля досталась стоявшему сзади. Вернул нож в ножны, схватил Лусинду за руку и побежал. С другой стороны прозвучал выстрел, и тип, бежавший на меня с топориком, грохнулся на землю.

Я очутился в темноте, бегом поднимаясь вверх по склону, покрытому лесом. За спиной стреляли, кричали, стреляли опять. Кто-то развязал там мелкомасштабную войну, но выяснять обстоятельства было некогда.

Уклон становился все круче. Я выпустил руку Лусинды, и мы полезли вверх, хватаясь за стволы и ветки. Где-то выше была та пещера, но найти ее сейчас, впотьмах и с преследователями, наседающими на пятки, я не имел и одного шанса на миллион.

Выбравшись на уступ, я перевел дыхание, повозился с «фергюсоном», зарядил и побежал дальше. Поперек склона на юг, затем вверх, обратно на север тропой диких зверей. Внизу продолжалась пальба. Пронзительный индейский клич, новый выстрел. Мы опять повернули вверх и вышли на небольшую поляну. Лусинда потянула меня за рукав.

— Ронан… мистер Чантри, я не могу дальше. Я… шага не в силах сделать!

Мы отошли под деревья и сели на упавший ствол. Не только Лусинда выбилась из сил. Я Хватал ртом воздух и страдал от боли в боку.

Нашарив свой нож, я укрепил его так, чтобы не выскальзывал из ножен, и встал. Позади осиновый перелесок, спереди тропка: то ли индейцы проложили, то ли бизоны, то ли лоси.

— Надо идти, — произнес я; девушка поднялась на ноги.

Стрельба внизу прекратилась. Скоро они явятся за нами, и спрятаться нам негде.

Пороха внизу, где лагерь, израсходовали немало, и объяснением могло быть появление моих друзей… либо индейцев. К первым нужно бы присоединиться, вторые — дополнительная причина забиться в щель. Ван Рункл говорил о пещере… но попробуй отыщи ее среди ночи!

Повернувшись к Лусинде, я спросил:

— Сумеете вести себя тихо? Наподобие бесплотного духа?

— Духи звенят цепями.