|
Она говорила, что они стали как родные брат и сестра, но мне приятнее думать, что они были любовниками. Когда я попыталась выведать у Торито и Факунды правду, они ответили уклончиво, что подтвердило мои подозрения. Что ж, замечательно. Тетушке Пилар приходилось очень тяжко в ее семьдесят семь лет, ходила она с палкой, потому что болели колени, и ее больше не интересовали земля, животные и люди. Она, воплощение энергии и оптимизма, полностью ушла в себя. Часами сидела молча, ничего не делая, и смотрела в никуда. Я не раз ловила ее на том, что она разговаривает с дядей Бруно. Когда я ей сказала, что когда нибудь в Санта Кларе придется установить телефон, она с полной убежденностью ответила, что если эта штуковина не помогает общаться с мертвыми, то какого черта она нужна.
В то лето Тереса и мисс Тейлор приехали подышать свежим воздухом. Помимо чемоданов, они привезли с собой клетку с попугаем. Никто не знал, что за поддержку коммунистов Тересу упекли в одиночную камеру, и восемнадцать месяцев карцера подорвали ее здоровье. Она исхудала и поседела, кашляла как чахоточная и страдала головокружениями, из за которых порой едва держалась на ногах. Мы пошли встречать их с поезда, и Торито пришлось вести ее под руку, потому что долгая поездка ее утомила. Лететь на гидроплане «Эйр Чайки», как я предлагала, Тереса и мисс Тейлор отказались. Вечером, после праздничного ужина, который Факунда приготовила в честь их приезда, мисс Тейлор со слезами на глазах призналась, что Тереса угасает. У нее был запущенный рак легких. Недели, которые мы ежегодно проводили в Санта Кларе, были для Хуана Мартина райскими. Он чудесным образом исцелялся от аллергии и астмы и целыми днями торчал на солнце под присмотром Торито, который учил его водить грузовик и ухаживать за поросятами. Часами читал, лежа на полу в Скворечнике, который все еще стоял на своем месте, а на двери висела табличка, запрещающая вход «лицам обоего пола». «Можно я останусь в Санта Кларе, мам», – просил он меня каждый год, и я угадывала непроизнесенную часть фразы: «подальше от папы». В период полового созревания сын бросил попытки угодить Хулиану, и жадное восхищение, которое отец вызывал в нем в детстве, сменилось неприязнью. Он боялся Хулиана. А Ньевес терпеть не могла сельскую местность. Однажды она заявила, что тетушка Пилар – прогорклый сухарь, а Торито – сельский дурачок. Хулиан в ответ захохотал. Я хотела прогнать ее в свою комнату в наказание за дерзость, но отец мне не позволил, потому что девочка была права: Пилар – сущая ведьма, а Торито – идиот. Но, несмотря на наглость и внешний цинизм, Ньевес была восхитительна. Думая о ней, я вижу птицу с ярким оперением и хрипловатым голосом, веселую, грациозную, готовую взлететь в небо, оставив позади все на свете. Ее стойкость я осознала в тот день, когда произошло землетрясение, самое сильное из когда либо зарегистрированных. За десять минут оно разрушило две провинции, вызвало цунами с гигантскими волнами, которые достигли Гавайев и выбросили на площадь в Сакраменто рыболовное судно, и унесло тысячи жизней. Это была настоящая трагедия даже по меркам нашей страны, где все привыкли к тому, что земля дрожит, а море бушует. Старый дом в Санта Кларе долго раскачивался, прежде чем рухнуть, и это дало нам время выскочить вон. прихватив клетку с попугаем. Пыль взметалась нам навстречу плотными облаками, грохотали падающие со всех сторон балки и обломки стен, а из чрева планеты доносился ужасающий хрип. В земле разверзлась огромная трещина, которая поглотила нескольких кур, собаки завыли. Мы едва держались на ногах, все кружилось, мир перевернулся. Трясло целую вечность, когда же мы решили, что наконец то все позади, последовал еще один сильный толчок. А потом мы услышали грохот и увидели пламя. Взорвалась газовая плита, и все, что оставалось от дома, вспыхнуло. Среди хаоса, дыма и ужаса Ньевес обнаружила, что с нами нет Тересы. |
