– Можно? – толкнула Василиса Олеговна дверь и… захлебнулась собственным хрипом.

Прямо у порога, выворотив ногу и страшно вытаращив глаза, лежала женщина – ухоженная, с ярко-розовым бантом на шее. В руке она сжимала веселую игрушечную змейку. Однако, несмотря на бант и плюшевую игрушку, яснее ясного было, что ответить она уже никогда не сможет.

Василису вынесло из подъезда словно взрывной волной. Она неслась домой, не чувствуя ни тяжелых пакетов, ни сползающих брюк – в мозгу пульсировала только одна мысль: «Не успели!»

– Малыш! Шельмец! Теперь ты еще меня давай доконай! – еле сдерживая истерические всхлипы, вскрикнула она. – Ну где же Люся-то? Ты один, что ли?

Конечно, он был не один. Под фонарем, возле дворовых мусорных баков маячила фигурка Люси. Подруга изрядно продрогла, швыркала посиневшим носом и куталась в воротник.

– Люся, ну что ты все возле отходов-то?! Тут такое… такое…

– «Возле отходов»… – обиженно передразнила та. – Сама же сказала Пашке, что мусор пошла выносить. Как можно выносить мусор с утра до вечера? Я уже по всем соседним дворам прошлась – думала, может, тебя наши баки чем-то не устроили… Думала, может, у тебя с сердцем плохо, сидишь где-нибудь с ведром в обнимку… Ой, батюшки! Вася, у тебя все ресницы вылезли! Господи, да что с тобой?! А брови… И рот весь… Ты что, свеклу ела?

– Я, к твоему сведению, целый день ничего не ела. Некогда мне было есть! Я работала, между прочим! А рот… Это просто макияж. Он мне для работы и был нужен. Я работала… а там такое…

Люся немедленно побледнела.

– Вася, признайся, где ты работала с таким макияжем? Вася, мы еще не настолько бедны, чтобы там работать. Василиса, у тебя внучки, у тебя седины, наконец!

– Люся! Да не кричи же ты! Мы уже и так куда-то влипли… Давай-ка вот на лавочку присядем… В общем, Люся, ты только не пугайся, но у нас труп, – выдохнула Василиса и брякнулась на скамейку.

Люся какое-то время только быстро-быстро хлопала глазами, а потом тихонько заскулила:

– Ва-а-ася, где ты его отыскала, а? Ты же хотела меня дома ждать… Ну чего тебя так и тянет к этим самым трупам?

Малыш, вторя хозяйке, так же жалобно заскулил и уставился на Василису.

– Я сейчас все объясню… – пыталась успокоиться Василиса. – Люся, дай псу валерьянки, чего он воет? Ах да, мы же на улице! Короче, слушай… Я пошла в парикмахерскую «Клеопатра» одна – хотела, так сказать, осмотреть поле деятельности. Сначала все замечательно шло: я познакомилась с мастерами, и они меня пригласили завтра поработать на празднике их хозяйки тамадой.

– А у нее что, свадьба?

– Да нет же, юбилей! Не перебивай! Ну пригласили, значит, а сами говорят: вы, мол, приходите к половине седьмого и сами с хозяйкой обо всем договоритесь. Ну я и пришла договариваться! А хозяйка прямо на пороге и лежит – вся мертвая, на шее бант ярко-розовый, а в руках игрушка такая смешная – змейка хохочет… Господи, Люся, дай мне валерьянки! Ах, ну да ж… Похоже, ее бантом удавили. Короче, убийство налицо… вернее, на шею… Ну, я ноги в руки и домой. Теперь вот… сижу с тобой.

– А она? Хозяйка-то? Там еще? Ты даже милицию не вызвала? – ужаснулась Люся.

– Ну откуда я вызову-то?! Пойдем домой, позвоним…

Люся смотрела на подругу с недоверием. Та уже давненько нарисовала себе преступление в парикмахерской, так что ей могло причудиться все, что угодно. Женщина в бантах, змейки…

– Вася, а откуда ты узнала, что это хозяйка? Вы уже успели познакомиться?

– Когда? – в тихом гневе перекосилась Василиса.