— Ну как она, — вошедший, немолодой мужчина, с живым интересом оглядел лежащее на кушетке обнаженное девичье тело, — подойдет?

— Все в порядке, девица, волосы длинные, глаза зеленые, лицо приятное, грудь… ну сам видишь. С каждым годом все труднее выбирать… то страшненькие попадают, то совсем юные девчушки, — равнодушно ответил маг.

— Конкуренция… гархи её побери, — сочувственно вздохнул вошедший, — а как насчет характера? Скандала не устроит?

— Я маг третьего круга, — заносчиво фыркнул эрг Дэсгард, — у меня никто ничего не устроит. Пара капель зелья — и будет как котенок.

— Ну, смотри… господин на тебя надеется. Ужинать-то пойдешь?

— Зачарую все входы и пойду… — пообещал Дэсгард, — сам же говоришь, конкуренты.

— Теперь ручку помоем… так… теперь спинку… — две проворных тетки вертели, как хотели, мое тело в плоском, длинном корыте, а я почему-то терпела и молчала.

Хотя точно знала, что молчать мне вовсе не хочется, а хочется выскочить из корыта, промчаться по полу, выложенному черной и зеленой плиткой, до островерхого окна и выглянуть наружу.

Потому что от того, что я там увижу, будет зависеть очень многое. Если за окном будет скалистый хребет, уходящий в море и белеющие вдали вершины гор, то я либо жертва дурацкого розыгрыша, либо попала в прошлое что само по себе совершенно невероятно. Либо меня сдури украли постановщики фильма про средневековье и назначили главной героиней. И это еще немыслимее, потому что, несмотря на довольно яркую внешность, во мне нет ни грамма кокетства или артистизма.

И это не врожденный недостаток или последствия психологической травмы, а результат отцовского воспитания. Моя мать, не выдержав бесконечных папиных командировок и экспедиций, исчезла на просторах родины, едва мне исполнилось всего три года. И с тех пор я сопровождаю его по всем раскопкам, музеям, могильникам и развалинам.

— А теперь ноготочки, — вытащив меня на широкую лавку, тетки совершенно бесплатно делали со мной всё то, на что я очень редко решалась потратить кровные денежки.

Мазали душистыми мазями, растирали крепкими ручками, какими впору кожи мять, скоблили пятки и полировали ногти. А мне бы ловить момент и наслаждаться всей этой благодатью, да мешало одно «но».

Мое проклятое здравомыслие, просто зашкаливающее от ужаса перед неведомым осенним балом, о котором я и рада бы забыть, да не давали.

Они все были помешаны на этом бале, буквально все! И обсуждали его каждую подходящую минуту. А подходящими у них считались все те минуты, пока меня кормили с ложечки кашей и бульонами, расчесывали волосы, купали и массировали.

Обсуждалось все, от состава гостей и их количества до моды на декольте. Послушав эту непрекращающуюся трескотню два дня, я была просто счастлива, когда на третий в мою комнату важно вошел эрг Дэсгард.

Сел на кресло рядом с постелью, и кивнул стоящей навытяжку служанке. Тетка мигом сорвала с меня одеяло и длинную доисторическую сорочку.

Как же я ненавидела эрга в те минуты, пока он внимательно, как покупатель на рынке, рассматривал мое совершенно обнаженное тело. Просто руки чесались вцепиться в его наглую морду, выцарапать эти бесцеремонные зенки.

Но исполнить эти мечты мне дано не было. Нет, инвалидом я не стала, да и слабость прошла еще в первый день, но делать я могла только то, что приказывали. Скажут встать — встаю, скажут сесть — сажусь. Говорила тоже только по разрешению, прям биоробот какой-то.

— Неплохо, — буркнул он равнодушно, и ткнул тонким пальцем мне в бедро — а вот тут нужно еще снять на полпальца и не забудьте протереть кожу настойкой синего скальника.