Произнести слово «Москва», как видно, он не решился. С тем же успехом он мог бы сказать, что они прилетели с планеты Марс: всё равно бы никто здесь этому не поверил!

Красноармеец (а скорее всего, это был именно боец непобедимой и легендарной Красной Армии — откуда бы здесь другой взяться?) послушно закинул винтовку на плечо и гостеприимно показал рукой на мостки: причаливайте, гости дорогие! Пришлось причаливать… не стрелять же в этого мордовского тютю? (Тютя по эрьзянски — неудачник.)

Поднимаясь по желтеющей суглинком тропинке на взгорок, отец Савва обратил внимание, что все встречные, включая босоногих ребятишек, носили на боку противогазные сумки. Удивительно! Увидеть такое в глухой лесной деревушке? Но еще большее удивление путники испытали на крохотной площади перед сельсоветом: там был большой щит, добротно прикрепленный к двум столбам, под навесом.

Обычно на таких щитах вывешивается наглядная агитация: портреты Вождей, текст Гимна, социалистические обязательства колхоза «Десять лет без урожая»…

Но нет! На щите была изображена карта Европейской части СССР с рассекавшей её красно — синей полосой фронта! Судя по всему, коварный враг стоял у стен Москвы.

Глава восемнадцатая

«Как родная меня мать провожала…»

Под овальным в оконечности, стреловидным, оклеенным серебристым перкалем деревянным крылом ХАИ-1 с бортовым номером «СССР Н-238» неторопливо проплывало зеленое море мордовских лесов. И ведь действительно, море! Николай Иванович Сванидзе, сколько ни вглядывался в прямоугольное окошко левого борта, так и не мог заметить с высоты полутора тысяч метров ни утонувших в этом море деревень, ни единого признака каких-либо дорог… Только мелькали мгновенным солнечным бликом многочисленные озера и старицы Парцы.

Вот снизу появилась вдруг прямая, как стрела, уходящая строго на север, линия железной дороги Потьма — Барашево. Оставляя за собой тонкую нитку черного дыма, по ней навстречу самолету полз игрушечный поезд: черный крохотный паровоз тащил за собой к цивилизации два десятка платформ с лесом-кругляком.

Николай Иванович откинулся спиной на округлую спинку невысокого кресла, обтянутую белоснежным накрахмаленным чехлом. Удобно, черт побери! Это тебе не открытая всем ветрам кабина ПР-5, где пассажира продувает насквозь, обдает не только дождем небесным, но и маслом, летящим от двигателя.

А здесь, извольте: мягкая фетровая обшивка салона, заглушающая рокот двигателя, изящные, как в международном вагоне осветительные плафоны над головой, вентиляция и отопление… Комфорт, одним словом.

Недаром лучший самолет «Аэрофлота» используется на курьерских почтовых линиях Москва — Харьков, Москва — Минводы, Москва-Ташкент. Как писала газета «Правда», а она врать не может по определению, теперь советская пассажирская авиация уверенно заняла первое место в Европе и второе в мире! Потому что убирающиеся шасси и великолепная аэродинамика позволили развить деревянному советскому самолёту рекордную коммерческую скорость в 290 километров в час. Действительно, красные самолеты летали быстрее всех! (Это если не учитывать цельнометаллический Хейнкель «Блитц». Впрочем, спорткомиссары ФАИ в регистрации полета фашистской крылатой машины не участвовали, и мировой рекорд коммерческой скорости 319 километров в час для одномоторного пассажирского самолета на трассе Мюнхен-Цюрих засчитан не был. А так-то, на испытаниях, «фашист» и 377 километров в час выдавал! Без груза и с минимальным запасом топлива. Благо, что изначально проектировался как разведчик и скоростной блиц-бомбер.)

Теперь же со средней экономической скоростью 264 километра в час ХАИ-1 нес своих пятерых пассажиров из республиканской столицы в Барашево.