Урруах искоса взглянул на нее.

— Понятно, почему ты удивляешься. «Он живет в мусорном баке, вот и вместо мозгов у него мусор», — разве не так ты всегда говоришь?

— Я никогда ничего подобного не говорила, — возмутилась Рхиоу, у которой такая мысль на самом деле возникала часто.

— Ха, — с ухмылкой пробормотал Урруах. — Так или иначе, лондонский комплекс используется для значительной части межпланетных перемещений — и в экстренных случаях, и для обычных образовательных и культурных обменов между магами нашей совокупности галактик. Заранее запланированные переходы больших групп совершаются через Чур, Александрию или Пекин, чтобы не перегружать Тауэр-Бридж, — так мне говорила Сааш. Перегрузка здесь возникает часто: это как-то связано с силами, исходящими от холма с древним замком на нем.

— Может быть, мне теперь попробовать что-нибудь еще? — спросил Арху, которому наскучило смотреть на уличное движение в Лондоне.

— Хорошо, давай, — небрежно махнула хвостом Рхиоу, и Арху поднялся на задние лапы и запустил когти в контрольную матрицу. Рхиоу еще мгновение задумчиво смотрела на башни. Существовало множество мест, которые каким-то образом обрели собственную индивидуальность, — может быть, из-за обыкновения эххифов на протяжении многих поколений жить в одном месте. Кошки так обычно не делали и находили подобный образ жизни несколько патологическим, но ведь нельзя же судить о поведении одного вида по стандартам другого: Прародительница наверняка имела веские причины для того, чтобы создать их разными.

Может быть, в десятой жизни нам все объяснят, — подумала Рхиоу.

— Они застряли, — неожиданно сказал Арху,

— Что? Как это застряли?

— Не знаю. Застряли, и все.

Урруах поднялся, подошел к воротам и осмотрел переплетение гиперструн. Для кошачьих глаз ткань ворот, ее основа и уток были отчетливо видны на фоне освещенного солнцем пейзажа. Арху сидел, держа в когтях сверкающие нити, управляющие воротами, в совершенно правильном положении.

— Вот смотри, — сказал Арху и сделал лапами движение, изменившее конфигурацию переплетения так, что ворота должны были бы немедленно закрыться и принять вид плоского занавеса.

Ничего не произошло: ворота остались открытыми, сквозь них по-прежнему были видны мост, едущие по улицам машины, торопящиеся по своим делам эххифы.

Рхиоу подошла и встала рядом с Урруахом.

— Повтори.

— Из этого положения не могу.

— Я хочу сказать — верни гиперструны в прежнее положение и снова закрой ворота.

Арху так и поступил. Ничего не изменилось. Лондонское утро было все таким же ясным, солнце освещало реку и мост.

— Дай-ка мне, — сказал Урруах.

— Зачем? — спросила Рхиоу. — Он все сделал правильно.

Урруах удивленно оглянулся на нее.

— Ну, он же…

— Он все сделал правильно. Давай не будем спешить с выводами и сначала посмотрим, в чем дело.

Все они внимательно осмотрели ткань ворот. Гиперструны выглядели как обычно, никаких неполадок заметить не удалось. Дело было в чем-то другом. Глядя на ворота и открывающийся за ними вид, Рхиоу почувствовала, что кто-то смотрит ей через плечо…

…И тут же поняла, кто это: ей даже не нужно было оглядываться.

— Да, возникла проблема… — прошептал голос ей в ухо.

Уши Урруаха насторожились, и это не имело никакого отношения к вокзальному шуму. Глаза Арху широко раскрылись. Он все еще привыкал к обращениям Шепчущей — голос в уме звучал как собственная мысль, хоть и не был ею.