И возвращение в пространстве сопряжено с совсем другими опасностями… Вы рискуете чем-нибудь нарушить основополагающую мифологию или структуру архетипов данного мира, которые неизмеримо важны для тысяч, а то и миллионов разумных существ. Вмешательство в суть мифологии — Рубикон, превратившийся в простую речушку, или Камелот, не сделавшийся ничем, кроме сонной деревни, — могут не просто изменить историю, но и восприятие ее населением, а это много опаснее, чем изменение структуры времени. Такие подвижки могут создавать волны и колебания, способные разрушить целые миры. Мысль о том, что им придется отправиться назад одновременно и во времени, и в пространстве, заставила Рхиоу вздрогнуть.

Однако, возможно, именно это им и предстоит, поскольку Лондон — определенно одно из таких мест, одна из осей, вокруг которых вращается человеческая история в этой части вселенной. История Земли — следствие деятельности эххифов; люди обладают большим весом в своем мире и наложили глубокий отпечаток на его историю и сущность. Кошачья история в соответствии с природой кошек совершается по большей части в пределах отдельной личности, кошки смотрят на конкретное место лишь как на нечто, где они перемещаются, — очень редко представители Народа чувствуют привязанность к определенному полю, к определенному дереву. Несомненно, логово, в котором вы живете в этом году или на этой неделе, — то место, которое вы будете защищать ради котят или расположенных рядом охотничьих угодий. Однако рано или поздно потери или скука затопят, как вода, любое логово, и вы, хотя, возможно, и с легкой грустью, переселитесь в другое, более теплое и сухое. Воспоминания о своих логовах вы унесете с собой как ценную часть жизни, но логово как таковое представляет интерес только в качестве места, где родились ваши котята или рядом с которым охота была особенно удачной.

Если что-то и удерживало представителей Народа на одном месте, так это были эххифы, с которыми кошки поддерживали отношения, хотя иногда подобная привязанность их и смущала. Рхиоу с ласковой улыбкой взглянула на Йайха, сидевшего в кресле, склонив голову набок, закрыв глаза, приоткрыв рот и тихонько ритмично похрапывая. Ситуация совместной жизни бывала всегда достаточно запутанной. Некоторые представители Народа не видели в ней ничего, кроме рабства. Другие — по большей части те, кто жил с эххифами, — смотрели на вещи иначе; их отношение колебалось от жалости («Должен же кто-то учить их жизни») и привязанности («Мои эххифы ведут себя хорошо, ласковы со мной, так что еще нужно?») до откровенной корыстной эксплуатации («Если им так хочется нас кормить, почему бы не наслаждаться вкусной едой? Немножко помурлыкать ничего не стоит»).

Те представители Народа, которые больше всех кричали о рабстве и борьбе за свободу, находили такие взгляды возмутительными. Лучше голодать и жить в сточной канаве, говорили они, но голодать свободными, чем объедаться деликатесами в логове угнетателей. Рхиоу, уже давно жившая вместе с эххифами, считала, что подобные воззрения в лучшем случае примитивны. Однако нельзя было отрицать, что существовали и такие представители Народа, которые вообще не осознавали своей индивидуальности; возможно, из-за того, что их слишком рано разлучили с матерью и они даже не успели с материнским молоком впитать знание о своем роде и его происхождении, они были лишены самосознания и становились всего лишь автоматами для переработки пищи, тупыми любителями поглаживания, домашними животными в полном смысле слова, рабами самых примитивных инстинктов, не способными служить высшим целям.