- Так что - можно вернуться домой? - обрадовалась Луша.

- Думаю, да.

Луша сообщила Варваре, что Генка нахулиганил в ресторане и попал на пятнадцать суток, так что ближайшие две недели мы можем жить совершенно спокойно. Варвара выслушала сообщение, выпучив глаза, и проводила нас до Лушиной квартиры.

Луша занялась приготовлением легкого ужина из подручных средств, а мы с Лизой удалились в комнату и приступили к детальному обсуждению нашего гениального плана.

Этот процесс был в самом разгаре, когда из моей сумочки раздались первые такты Сороковой симфонии Моцарта.

Я изумленно уставилась на свою сумку и только после третьего повторения популярного музыкального фрагмента вспомнила, что там у меня лежит мобильник Глухаренко.

Я торопливо открыла сумку, достала телефон и поднесла его к уху.

- Ты, кретин недоделанный, ты куда пропал? - раздался в трубке до боли знакомый голос веселой вдовы Риммы Петровны Караваевой.

- Ваш недоделанный кретин в данный момент лежит в подвале, связанный по рукам и ногам. Адреса не называю, пусть у вас будет на ближайшие сутки еще одно интересное занятие.

- Кто это? - удивилась Римма, и тут же ее понесло в обычной интеллигентной манере:

- Ах, это ты, сучка! Ну ты у меня доиграешься! Я тебя достану! Приготовлю из тебя карпаччо!

- Очень мило, - невозмутимо ответила я, - я тоже хорошо отношусь к традиционной итальянской кухне, но блюдо, приготовленное из вас, не рискнула бы попробовать - отравление гарантировано!

- Ах ты, сучка!

- Повторяетесь, Римма Петровна. Но вообще-то я хочу сделать вам деловое предложение, раз уж вы мне любезно позвонили...

- Какое еще предложение? - Она просто клокотала от злости, но тем не менее замолчала и слушала меня.

- Вас по-прежнему интересует завещание покойного господина Караваева?

- Допустим, - голос Риммы сделался подозрительным и настороженным, - а что?

- Так вот, оно у меня. И я предлагаю прекратить военные действия и приступить к переговорам.

- К переговорам? - Римма выдержала паузу и спросила:

- А эта шлюха... Елизавета.., она с тобой?

- Нет, - хладнокровно ответила я, - завещание у меня, и я не вижу причин с кем-то делиться. Каждый за себя, один бог за всех!

- Наконец я слышу разумные речи, - голос Риммы заметно потеплел, - но дело в том, что мне, кроме завещания, нужна ее подпись. Она должна отказаться от наследства.

- Я в курсе. И пусть это вас не беспокоит. Это будет моей проблемой. Я сумею ее уговорить.., или заставить. Вашей проблемой будут только деньги.

- Сколько? - насторожилась Римма Петровна.

- Триста тысяч, - немедленно ответила я.

- Рублей?

- Вы что - издеваетесь? - оскорбленным тоном проговорила я и немедленно отключилась.

Мы с Лизой довольно долго обдумывали, какую сумму запросить с мадам Караваевой.

Это должна быть такая сумма, которую она сможет собрать достаточно быстро, прежде чем до нее дойдет информация о закрытии благотворительного фонда. Вместе с тем это должна быть сумма, которая пробьет в ее финансовом положении изрядную брешь, сумма, которая лишит ее значительной доли богатства и связанной с ним самоуверенности.

Лиза, которая, конечно, гораздо лучше представляла себе материальное положение Риммы Петровны, настояла на сумме в триста тысяч долларов, сказав, что эти деньги она сумеет найти, но пошатнется при этом основательно.

Мне цифра показалась нереальной, просто фантастической, но, увидев насмешку в Лизином взгляде, я не стала настаивать.

И то, как резко я прервала разговор с Караваевой, тоже было продуманным шагом. Пусть она подергается, понервничает, как схватившая приманку рыба, - тем вернее попадется на крючок.

Я нисколько не сомневалась, что безутешная вдовица снова позвонит.

И действительно, не прошло и минуты, как снова раздались бравурные звуки моцартовской симфонии.