С гребня разглядеть дом Понсонби оказалось на удивление легко. С этой стороны склона деревьев было все наперечет: рощица трехствольных желтых берез, прекрасный старый вяз, десять кленов, расположившихся группой — видимо, особенно живописной осенью, и буйная поросль кизила. Вероятно, лес здесь проредили очень давно — нигде не осталось ни пня.

Поднеся бинокль к глазам, Кармайн увидел дом так отчетливо, словно мог достать до него рукой. Чак, вооруженный стамеской и паяльной лампой, стоял на стремянке, счищая со стен дома старую краску. Клэр уютно устроилась в деревянном садовом кресле на задней веранде, Бидди лежала у ее ног. Ветер почти стих, поэтому пес не почуял чужака. Вдруг Чак позвал сестру. Клэр поднялась и обошла вокруг дома, двигаясь так безошибочно, что Кармайн только ахнул. Но ведь он знал, что Клэр слепа.

Откуда в нем взялась эта уверенность? В расследовании Кармайн не оставлял камня на камне, а слепоту Клэр счел камнем на своем пути. Он обратился за помощью к надзирательнице женской тюрьмы, Кэрри Толлбойс, которая в одиночку растила одаренного сына, поэтому охотно бралась за любые подработки. Кэрри обладала курьезным талантом — так правдоподобно играла всевозможные роли, что у людей в ее присутствии невольно развязывался язык. И Кармайн решил подослать ее к офтальмологу Клэр — знаменитому Картеру Холту. Согласно легенде, Кэрри решила пожертвовать небольшую сумму в фонд пигментозного ретинита, которым страдала ее близкая подруга Клэр Понсонби, пока не ослепла. О, врач прекрасно помнил тот день, когда у Клэр обнаружилось двустороннее отслоение сетчатки — большая редкость, на обоих глазах сразу! Его первый сложный случай. И надо же было болезни оказаться неизлечимой. «Но разве, — возразила Кэрри, — сейчас эту болезнь не лечат?» Доктор Холт тяжело вздохнул. Слепота Клэр Понсонби необратима. Он многократно осматривал ее и сам видел ухудшение. Прискорбно!

Кармайн видел, как слепая Клэр что-то с жаром сказала Чаку. Тот спустился со стремянки, взял сестру под руку и повел ее на заднюю веранду. Пес последовал за ними. В доме негромко зазвучала симфония Брамса. Вот оно что: семейство Понсонби пресытилось свежим воздухом. Впрочем… Так и есть: Чак снова вышел, собрал инструменты и унес их вместе со стремянкой в гараж, а потом вернулся в дом. Значит, ему важно, чтобы вещи лежали на своих местах. Педант. Но вот есть ли одержимость?..

Опустив бинокль, Кармайн направился обратно к Диэр-лейн. Идти вниз по скользким прелым листьям оказалось труднее, даже олени не успели протоптать тропы — обычно они появлялись к лету. Задумавшись о противоречиях Чарлза Понсонби, Кармайн заторопился: ему не терпелось вернуться к себе и не спеша обмозговать очередную загадку. А заодно и перекусить в «Мальволио».

Внезапно нога подвернулась, его бросило вперед, он вытянул обе руки, чтобы смягчить падение. Взметнув неряшливые клочья прошлогодних листьев, он упал на живот. Земля под ладонями издала глухой, полый звук. По инерции его потащило вперед, он зашарил руками, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Руки ушли глубоко в перегной и оставили в нем две борозды. Наконец скольжение замедлилось, Кармайн перекатился на спину и приподнялся; руки жгло, но, к счастью, ссадины были небольшие. Кармайн сел. Странно.

Почему звук был полым? Любопытный от природы, Кармайн принялся раскапывать одну из борозд, оставленных его ладонью, и на глубине пятнадцати сантиметров наткнулся на доску.