— Наверное, мне следовало бы пойти ополоснуть лицо холодной водой, — невнятно пробормотал он, раздевая ее совсем не так медленно и нежно, как хотелось бы.

Сняв с нее и отбросив в сторону ее панталончики, он застыл на мгновение, окидывая всю ее жадным взглядом. Мора тоже взглянула на себя, радуясь тому, что он восхищен ею, и вдруг заметила, что на ней все еще надеты чулки.

— Ты забыл — снять с меня чулки, — сказала она дрогнувшим голосом, потому что его взгляд и возбуждал, и смущал одновременно.

— Нет, я не забыл, — сказал он, опускаясь на нее. — Я побоялся порвать их, а если честно, мне кажется, что в них ты еще соблазнительнее.

— И поэтому ты хотел умыться холодной водой? — спросила она, замирая от удовольствия, когда он накрыл руками ее груди и принялся легонько потирать напрягшиеся соски.

— Нет. Просто мне не хотелось бы спешить. Ведь у тебя все это впервые. Хотелось все сделать медленно и нежно. Но… все мое существо рвется соединиться с тобой побыстрее.

— Понимаю. Я слышала, что, как бы ни старался мужчина быть осторожным, он все равно причинит боль. Наверное, нам следует просто прислушаться к себе. Как мы будем чувствовать, пусть так и будет. А если что-то получится не так, как хотелось бы, попытаемся в следующий раз сделать все медленно и нежно.

— Милая, судя по тому, как ты возбуждаешь меня, о медленно и нежно говорить не приходится.

Мора хорошо понимала его. Девичий страх полностью не оставил ее, но он исчез под напором желания, охватившего ее тело. Не вдаваясь в подробности, она в общих чертах знала, как это происходит. Знала, что потеря девственности связана с болью — иногда пустячной, а иногда и острой. Но ей это было совершенно безразлично. Даже если она испытает при этом больше боли, чем удовольствия, она готова потерпеть, ведь уже то, что он заставлял ее чувствовать сейчас, стоило многого.

Когда он принялся целовать ее соски, она утратила всякую способность здраво мыслить. По ее телу пробежало пламя, сжигая на пути остатки скромности и сдержанности. Она забыла обо всем, ощущая лишь непреодолимое желание и острую радость от его поцелуев и ласк. Она стремилась прикоснуться к каждому дюйму его тела, а когда он привстал, чтобы снять с себя кальсоны, она едва не схватила его за руки. Прежде чем он вернулся в ее объятия, она заметила, как его длинный и твердый пенис поднимался в зарослях черных курчавых волос. На мгновение ей стало немного страшно, но его рука тут же скользнула между ее ног, заставив забыть обо всем, кроме всепоглощающей жажды соединения с ним.

Для Митчела все, что происходит с ними, было неожиданностью. Мора в его объятиях была словно огонь, который угрожал сжечь дотла всю его выдержку. Просто не верилось, что ему так повезло. Он всегда надеялся, что женщина, на которой он женится, будет наслаждаться его прикосновениями, что она будет страстной, но реакция Моры превзошла его самые несбыточные мечты.

Митчел застонал, почувствовав, что между бедер Моры стало влажно и она ждет его. Она вся раскрылась ему навстречу, тихо вскрикнув от наслаждения, и у него участилось дыхание. Она вцепилась в его плечи, царапая ноготками кожу, и он понял, что она, как и он, полностью отдается страсти. Прикоснувшись пальцем к ее тугой, горячей плоти, он почувствовал, что не сможет дальше сдерживаться.

Моля Бога, чтобы не ошибиться и что она действительно готова его принять, он спросил, удивляясь тому, что еще способен говорить:

— Быстро или медленно, дорогая?

Мора с трудом перевела дыхание.