— Мисс Браунинг? — Может, вопрос удивил или даже озадачил Стайдхема, но он был слишком горд, чтобы выказать это. — Думаю, темно-карие, ваша милость.

— Темно-карие, — повторил он. — То есть шоколадные?

— Наверное, да.

Рано утром, когда весь дом еще спал, мужчина и женщина стояли в самом темном углу библиотеки и разговаривали быстрым шепотом.

— Это оно? — спросил мужчина и протянул руки к маленькой, завернутой в коричневую бумагу коробке, которую держала женщина.

— Да. — Она отдернула руку, чтобы он не дотянулся. — Дайте слово, что это не навредит моей семье.

— Я бы с радостью, — нежно сказал он. — Я больше всего на свете хотел бы этого, но Виту придется решать самому.

Она кивнула и сунула пакет ему в руку.

— Вы очень верите в мальчика, — пробормотал он.

— Где есть уважение, нет места вере.

— Тогда будем надеяться, что оно оправдается.

7

Мирабелла редко злоупотребляла алкоголем, поэтому не смогла до конца оценить, как ей повезло проснуться утром без похмелья, зато хорошо понимала, что в такой теплый весенний день хворать не годится. Голова слегка кружилась, но чашка горячего шоколада на свежем воздухе легко это исправит. Она предпочла не завтракать вместе с гостями в столовой, а взять чашку на кухне и устроиться на лавочке в саду. В столовой не было никого, с кем бы ей хотелось поговорить. Кейт, Иви и Софи еще не встали с постели. Первые две — потому что им так хотелось, а последняя, несомненно, под давлением чересчур тботливого мужа. Они выйдут из своих комнат через час или два. Проходя на цыпочках мимо столовой, в сплетении голосов она узнала тихий голос леди Тарстон и более глубокий — Вита, но была еще не готова показаться им на глаза.

Вести приятный разговор с человеком, один вид которого почти полжизни наводил на нее ужас…

Нет… нет, это не совсем так.

Мирабелла в задумчивости отпила из чашки. Она никогда не боялась Вита. Насколько она могла припомнить, встречи с ним не огорчали ее. Да, он делал ее несчастной: сердитой, раздраженной, злой, разгневанной… и довольной, с испугом поняла она.

Потому что ей всегда хоть и немного, но нравилось быть сердитой, раздраженной, злой и разгневанной.

Она поставила чашку на колени, даже не заметив, что пролила немного жидкости на платье.

Боже правый, да что же это? Кем нужно быть, чтобы получать удовольствие, испытывая раздражение и раздражая других?

Она долго над этим думала и решила, что нужно быть именно таким, как Вит.

В конце концов, не только она виновата в их затянувшейся вражде, и уж точно не ей одной вражда была в радость. Он устраивал ссоры так же часто, как и она, и Мирабелла вполне отчетливо могла припомнить далеко не один случай, когда их обмен остротами и колкостями от души веселил его.

Она вздохнула и потерла рукой бедро.

Они оба сумасшедшие. Вот так-то. Она полагала, что стать нормальными им будет сложно, но этого хотела леди Тарстон. Мирабелле казалось, что нужно быть не только душевнобольным, но и слабоумным, чтобы перечить графине. Многовато для одного дня.

Мирабелла услышала, как по дорожке из гравия, ведущей к ее лавочке, кто-то приближается. Она невольно напряглась, и ей с трудом удалось снова расслабиться. «Не странно ли, что я узнаю его по походке?» — думала она. Наверное, нет: она различала быструю и легкую поступь Софи, уверенные, но неровные шаги Иви. Кейт ступала медленно и вяло. Леди Тарстон — энергично и…

Как же это нелепо — думать о походках подруг, дабы успокоить свои расшатанные нервы! Она не сопливая девчонка, чтобы вздрагивать при одной мысли о предстоящем разговоре с мужчиной — с мужчиной, на чью голову она как-то вывалила целое блюдо яиц.