— Так, так, — подтвердил старший, а Вера промолчала.

Тут старший встал и сказал, что безумно перед всеми извиняется, он забыл, что у него назначена встреча и он должен на час исчезнуть. Но — вернется.

И ушел.

Вера безразлично посмотрела ему вслед.

Меж тем Митя и молодой познакомились. И теперь молодой требовал от Мити доказательств его большой любви к Вере.

Он хотел, чтобы Митя встал на руки и прошел хотя бы два шага.

Митя спросил очень серьезно:

— А надо?

Весельчак ответил, что это не просто — надо! — необходимо.

За Митиным стулом уже покачивался верный друг Спартак.

Он уловил последние слова и сообщил, что здесь над его другом Митенькой, великим поэтом и музыкантом, издеваются…

Вера сказала раздраженно, что если не прекратится этот цирк, она уйдет.

Весельчак стушевался и поспешил заверить, что пошутил, а Митя, уже наливаясь обидой, заметил:

— Могу и на руках… Но это, возможно, оскорбит нашу даму.

И снова решился.

Он положил свою руку на руку Веры и попросил:

— Вера, уйдем отсюда.

Она посмотрела ему в глаза — в них стояли слезы.

…Ах, как все поздно, подумала она, разве этот клоун — Митя?

Искрометный властный изысканный Митя? Этот тяжко осевший на стуле средних лет мужчина? Отец многих детей… Никогда!

И она с искренней жалостью покачала головой и сказала, запинаясь от той же жалости:

— Нет, Митя, это невозможно. Я никуда с тобой не пойду… Никогда.

За друга вступился Спартак. Он уже сидел за столом, и молодой весельчак угощал его коньяком.

— Нет, вы должны с ним идти, раз он хочет! Вы не знаете, кто он! Он — великий человек. И еще дипломат. Вот он кто, а вы? Кто вы-то?.. — Спартак враждебно смотрел на Веру.

— Я знаю, кто он, — ответила устало Вера, ей тяжка была эта сцена, невыносим ТАКОЙ Митя с его расхристанным другом.

— Не надо мне ничего объяснять. И вас знаю. Вы — Спартак, барабанщик… Верно?

— Ударник! — закричал Спартак, — я — ударник, девочка, чтоб ты знала!

Встал молодой весельчак, понявший, что веселья не будет, а будет тягостное выяснение стародавних отношений, а это ему ни к чему. И он по-английски удалился, лишь Вере сделав знак глазами: я лично ухожу.

Встала и Вера, бросив на стол какие-то деньги. Митя посмотрел на нее снизу вверх и снова попросил:

— Вера, уйдем… Как тогда, на пароходе, помнишь?

Веру пронзило это напоминание, и захотелось еще скорее отсюда уйти.

— Митя, я помню все. Но с тобой я больше никуда и никогда не пойду. Ничего у нас не выйдет.

Она повесила на локоть сумочку и направилась к выходу. Митя вскочил и пошел за ней.

Пока она одевалась в гардеробе, он стоял и смотрел на нее. Она надела элегантное, цвета топленого молока, кашемировое пальто, намотала на шею длинный шарф и выскользнула в стеклянные двери, не оглянувшись на Митю.

А он стоял как пригвожденный, не замечая холода, а сзади него шептал Спартак: «Плюнь на нее!»

Домой Митя пришел поздно, еле отвязавшись от Спартака, который никак не мог понять, почему любимый друг Митенька, живущий в пятикомнатной квартире с симпатягой Нэлей, не хочет взять его с собой, на одну ночь всего?..

Митя попытался объяснить ему ситуацию, но Спартак, ничего так и не поняв, дико на него обиделся и, съежившись, ушел куда-то в осеннюю темь.

В квартире никто не спал.

Надежда Михайловна и Степан Иванович лежали, тихо перешептываясь, а Оля сидела на кровати в их с Митей комнате и, уже выплакав все слезы, тупо смотрела в темное окно.