Личико служанки покраснело еще больше. Она протянула ручку к Оливеру и провела тонкими пальчиками по красному пятну на его щеке — там, куда пришелся ее удар.

— Ну, откуда ж мне было знать, что ему это действительно интересно и что он захочет посмотреть?

Молчание стоявших в сушильном дворе внезапно стало почти невыносимым. Слышны были легкое хлопанье развевающихся на ветру простыней, шелест ветвей деревьев, нависающих над стенами, выкрики мужчин, упражняющихся в борьбе на деревянных мечах во внутреннем дворе замка, и щебет птиц под свесом крыши склада в конце открытой площадки.

Оливер нарушил тишину, тихо выругавшись.

— Астрид, cara mia, ты столь же прекрасна и идеальна, как воробушек. Неужто крошечной птичке пристало переживать из-за того, что она не столь неуклюжа или велика, как гусь? Ну кому не захочется увидеть разницу? Si, и по правде сказать, я бы хотел увидеть гораздо больше, чем твое белье, если ты только позволишь.

Астрид смотрела на него во все глаза, похожие на две черных ягоды на отполированном серебряном блюде. Ее губы шевелились, но какое-то время с них не срывалось ни звука. Наконец она каркнула:

— Поставь меня!

Оливер повиновался: он опустил ее на землю так осторожно, словно она была сделана из драгоценного стекла. Астрид отряхнула юбки, поправила на волосах накидку размером не больше носового платка. Откинув голову, она уставилась на Оливера с таким торжествующим видом, словно была способна проникнуть взглядом в глубины его души. Маргарита, глядя на нее, внезапно почувствовала, как сердце пронзила боль, а горло сжал спазм.

Неожиданно Астрид резко рассмеялась, отвела назад свою крошечную ножку и пнула итальянца по голени. Проворно развернувшись, она со всей возможной прытью понеслась прочь с сушильного двора.

— Ой-ой-ой! — орал Оливер, прыгая на одной ноге и потирая ушибленное место.

Правда, он прыгал, пока Астрид не скрылась из поля зрения. Тогда он выпрямился и покачал головой. В его темных глазах искрился смех, но взгляд выражал глубокую нежность. Виновато склонив голову, он сказал:

— Мне очень жаль, миледи. Я не хотел никого обидеть, клянусь. Это была просто…

— Просто шутка. Я понимаю.

Уголки его полных губ дрогнули.

— Шутка, которая вышла из-под контроля.

— Да. Но приносить извинения нужно не мне.

— Я знаю. — Из его груди вырвался тяжелый вздох. — Подумать только, я ведь давал советы нашему Дэвиду — как следует обращаться с недоступными женщинами!

Маргарита растерянно заморгала. В душе у нее зашевелилось пока еще смутное подозрение.

— Что ты делал?

— Ничего-ничего! — Итальянец одарил ее самой чарующей улыбкой из своего арсенала, поклонился и стал пятиться. — Но если вам это действительно интересно, лучше спросите его сами.

Спросить Дэвида. «Да, конечно», — подумала она, стоя в центре сушильного двора, — неподвижная, словно деревянная статуя святого. Вот только она сомневалась, что ей так уж нужен правдивый ответ.

Астрид она догнала только на лестничной площадке, там, где лестница, идущая от большого зала, выходила к многочисленным покоям, чьи двери занимали все четыре стены. Карлица, услышав шаги хозяйки, лукаво улыбнулась, обернулась к ней, а потом пошла рядом.

— Ну, вы сказали пару ласковых этому мужлану? — спросила она своим писклявым голоском.

— По-моему, ты и сама неплохо справилась, — заметила Маргарита, внимательно глядя на хитренькое личико служанки.

— Да, ваша правда, — самодовольно кивнула та.