– Немедленно откройте слово! Я приказываю! Моя фамилия тоже состоит из шести букв! Сорока – шесть букв!!!

Тут тишина зала лопнула. Все заговорили разом – участницы и зрители, ведущий и администратор. Савчук сумел перекрыть неистовый шум толпы, и над многоголосым ором прозвучал его вибрирующий голос:

– У всех участниц фамилии из шести букв!

Снова воцарилась мертвая тишина. На девушек смотрели десятки глаз. А сами участницы переглядывались с таким видом, словно сейчас им объявят смертный приговор.

– Горина, Оксион, Янголь, – повторил фамилии девушек ведущий.

– Полегче на поворотах! Савчук – тоже шесть букв, – нашлась Арина Полушкина, готовая отстаивать своих моделей до последнего.

Кто-то из зрителей истерически хохотнул, у кого-то вырвалась нецензурная брань. Ведущий «Взрослого шоу» подскочил к выгородке со щитом, где было закрыто слово, но охранник, стоявший у табло, не подпустил резвого Влада. А Вера вновь взяла ситуацию под контроль и произнесла в микрофон почти буднично:

– Мы откроем фамилию убийцы. Но сначала мы попробуем ответить на вопрос: почему?

Зал, казалось, состоял из одного затаившего дыхание организма. Маленькая женщина стояла у сцены, все смотрели на нее и могли сейчас по ее приказу сделать что угодно – как бандерлоги, загипнотизированные Каа. Из-за своей загородки-кабинета вышел Голембо и, сложив руки на груди, слушал каждое слово.

– Думаете, виновата алчность? Деньги или их эквивалент: машина, призы, путешествия? Ничего подобного, все дело в ревности. Древнейший человеческий мотив. Разве можно простить, что тебя предпочли другим? Не важно, к кому ревновать – к работе, к людям, к успеху. Важно, что она не дает жить, дышать. Ей нужен выход.

– Ревность не болезнь, – негромко проговорил Голембо, но его услышали все. – И никто не мог ревновать меня, нет таких людей.

– Вы правильно догадались, что преступления направлены именно против вас, – сказала Вера. – А ревность действительно не болезнь – она невыносимая душевная боль, и к ревнующему надлежит отнестись со всеми предосторожностями, принимаемыми по отношению к душевнобольным. Хотя психика может быть совершенно здоровой. С ревностью, да будет вам известно, шутки плохи. Основа ее – комплекс ущербности, неполноценности физической, интеллектуальной. Всякой. И низкая самооценка… А теперь откройте фамилию убийцы!

Не успел медлительный охранник обернуться к табло, как сдерживающая пружина лопнула, зрители и съемочная группа повскакивали со своих мест, раздались крики «Давай быстрей!», «Ты что, заснул, парень?!» Но тут к нему подбежала директор-администратор Жанна Клюева. Она замолотила сжатыми крепкими кулачками по широким плечам секьюрити:

– Не сметь! Не сметь открывать мою фамилию!!!

Все смолкло. На Клюеву смотрели десятки глаз, словно люди вспоминали свои представления об убийце. И не верили. В ней все было среднее: росточек – средний, костюмчик серенького цвета тоже средний, гладкая стрижечка, волосок к волоску, – совсем средняя, глазки за круглыми стеклышками – словно упрятанные в футляр. Сомнение отразилось на лицах зрителей, и Жанну будто ударили. Она вздрогнула и развернулась к залу.

– Не верите? Напрасно вы мне не верите. Это ты, ты во всем виноват! Мы же с тобой вместе… Я была твоей правой рукой, верной помощницей! Кто горбатил на твой бизнес?! Я!!! Я была для тебя секретарем, бухгалтером, поваром, менеджером, нянькой, любовницей – всем! А ты? Ты поднимался, как на реактивной тяге, и все время оставлял меня за собой. Где-то в хвосте твоего дела, твоего успеха.