Громкий треск сухой древесины гулким эхом отразился от крепостной стены. Аж уши заложило. Как будто гром грянул. А что творится внизу…

Куча мала.

Из всей учебной манипулы никому не удалось удержаться на ногах. Передние ряды рухнули на землю под тяжестью насевших сзади. Поднятые копья ухнули на головы незадачливых воинов. Саян спрятал усмешку в кулак. Не стоит ржать во всё горло, но удержаться трудно.

Коренастый юноша пытается стащить с головы шлем, забитый по самую макушку. Охая и ахая, потирая ушибленные лбы, парни, словно куча червей, расползаются в разные стороны. Победителя нет.

Крушение учебной манипулы утус Лерл воспринял на удивление спокойно. Взрыва неконтролируемой ярости, с могучим выплеском нецензурной ругани, не последовало. Едва куча мала слегка рассосалась, как утус Лерл громко скомандовал:

- Упор лёжа принять!

Лучше бы он по обыкновению своему разорался.

Кто успел подняться на ноги, тут же рухнул обратно на землю. Кто не успел, упёрся руками в вытоптанную траву и замер в исходном положении.

- Двадцать раз, – словно приговор, произнёс утус Лерл. – Начали! Раз. Два. Раз. Два. Раз.

Утус Лер, переступая через усердно дёргающиеся тела, без жалости лупит по выгнутым спинами и задранным ягодицам.

- Я вам покажу воинскую науку, – вещает утус Лерл. – Это вам не у мамки под юбкой сидеть. Я вас научу родину любить. А ну опустил задницу!

Пыльный костыль с треском опустился на очередной задранный зад.

- Тело держать прямо. Грудью касаться земли, – утус Лерл зорко наблюдает за парнями. – А теперь ещё двадцать раз.

За патологическую любовь к ругани, за пристрастие к садистским методам обучения, утуса Лерла давно следовало бы отстранить от подготовки подрастающего поколения. Уж больно наблюдать за мучениями молодёжи. Но… Все те, кто прошёл через его суровую школу жизни, с кого он на занятиях сдирал по три шкуры и выкачивал по десять литров пота, с благодарностью отзываются о нём. Среди зрелых воинов, кому довелось пройти через горнило настоящих сражений, утус Лерл пользуется огромным уважением. Это только подростки и юноши готовы сожрать его с костылём и за глаза называют Недобитый. Прав незабвенный Александр Васильевич: в бою оно и в самом деле легче.

- Витус!

Саян обернулся. На башню поднялся молодой воин. Медный шлем сдвинут на левое ухо, за пояс заткнут небольшой топор, на кирасе из толстой выделанной кожи пришита всего одна медная пластина. Щита у парня нет, значит караульный.

Сейчас, хвала Великому Создателю, Тивница живёт в мире. Но сорок воинов в полной боевой готовности постоянно несут караульную службу. Несколько человек в дальнем дозоре на реке. Еще несколько находятся в сторожевой башне недалеко от места слияния Акфара и Аксора. Основная масса охраняет саму Тивницу. Мир миром, но должна быть сила, способная в любой момент дать организованный отпор внезапному нападению и тем самым дать время остальным мужчинам добежать до дома и схватить оружие.

- Говори, - Саян спрыгнул с кирпичного зубца на пол.

- Замечен дымовой сигнал от дальнего дозора на Акфаре. К нам приближаются менги.

Менги – старый, заклятый враг. Саян глянул на юг. Действительно: над кромкой леса поднимается тонкий столб дыма. Сигнал. Значит по Акфару плывут незваные гости. Тем хуже для них.

Менги, как более развитый народ, на протяжении столетий совершают походы в далёкие северные леса за самым ценным трофеем – за рабами. Пока их интересуют только дети, девушки и молодые женщины. Всех остальных они убивают.

Менги уже давно создали полноценное государство. Пока их общество разделено всего на два класса: на благородных, богатую аристократическую верхушку, и простолюдинов, безмолвную и бесправную трудовую массу.