– …Михаил Викторович? Гад! Не к ночи будь помянут. А я сдуру поначалу ринулась защищать его от него самого. В новинку были его «отклонения».

– Ой, наш милый куратор! – вскрикнула Мила. – Я думаю, вспомнив себя на первом курсе, многие из нас могли бы сказать себе: «Что из меня получилось бы, если бы не Григорий Евгеньевич?» Признаться, я обожала его. Буквально цепенела от волшебной музыки его слов. Сердце начинало стучать в два раза быстрей. Хотелось просто так, совершенно от балды, говорить стихами. До сих пор не забыла его неповторимый тембр голоса и аккуратно уложенные природой волны кудрявых волос. Прямой, элегантный, исполненный королевского достоинства!

– Да ты прямо-таки обмирала по нем, – рассмеялась Инна.

– Все мы помаленьку взрослели. Помните, как он говаривал, бывало, в шутку двоечникам: «Чтоб вы так жили, как учитесь!»

Лена выделила голос Эммы:

– …Долго еще молча боялись возможности новой войны. Мысль была слишком страшная, чтобы облечь ее в слова… В войну наш любимый город фрицы разбомбили-раскатали до асфальта. Когда мы учились, много еще развалин с незрячими проемами выбитых окон оставалось на окраинах. И в центре города среди хилых кустов и сорняков высились горы битого, опаленного огнем кирпича. А сейчас, смотри-ка, цветет! Современные дома скрывают блеклый советский монохром панельных многоэтажек. А мы в них были бесконечно счастливы. Вызывающее великолепие церквей довершает ансамбли новостроек... Этот город – моя судьба… Но я бы не хотела вернуться в старый социализм... Ну, если только в новый...

Теперь голос Ани умудрился возвыситься над общей какофонией. Она как всегда частит:

– За вычетом всякой идеологии – я ее выношу за скобки – нас хорошо учили в вузе. Какое воспитание без идеалов – наших путеводных звезд? Материальный стимул – недостаточная мотивация… Я не ярая поклонница соцстроя, но школа в наше время была прекрасная. Когда мы запустили первый спутник, американский президент заставил своих специалистов перевести на английский язык все наши школьные и вузовские учебники по математике и физике… У нас и в школе уважение к ребенку было. Бывало, провинюсь, а классный руководитель мне говорит: «Ты хорошая девочка, но сейчас ты совершила плохой поступок. Подумай, почему?» И мне до слез становилось стыдно за свою несдержанность. И к учителям уважение тогда еще не совсем угасло. И они, хотя, конечно, зарплаты всегда оставляли желать лучшего, максимально выкладывались сами и в нас открывали какие-то скрытые возможности и неведомые резервы памяти, вытаскивали из души что-то хорошее в нас, глубоко запрятанное, стремились развить не только таланты, но и сердца. Школа учила проявлять себя, осваивать практические вещи, к реальной жизни готовила, а теперь новому поколению навязали ЕГЭ, как Хрущев кукурузу. К чему детей приобщаем? Все на Запад оглядываемся, будто сами без мозгов. Обидно... Обманчивая штука жизнь. Давай назад, в джунгли? Я не претендую на абсолютную историческую правду о нашем времени, но сам факт обращения к этой теме…

Кира предпринимает отчаянные попытки прервать ее. Куда там! «Не замолчит Аня, пока не иссякнет», – усмехается она.

Лена опять успевает выхватывать только отдельные моменты рассказов подруг.

«Ты тут сослалась на Сёмку. Списалась с ним или созвонилась? Где он теперь? – Это Жанна осторожно окликает Киру.