Во время этой попытки к бегству успех перешел на сторону де Салье. Жерар стал ослабевать, его дыхание стало порывисто, руки отекли, он не мог уж отражать сильных ударов своего противника. Молодой человек случайно опрокинул стул и встал за этим прикрытием.

— Напрасно! — воскликнул де Салье. — Ты не укроешься от меня!

Губы Хильды шевелились, не произнося ни малейшего звука. Несчастная шептала про себя: «В темноте он не увидит меня… я спрячусь…»

Она ползком добралась до стола, на котором стояла лампа.

Маркиз глухо застонал. Хильда подумала, что ее заметили, и остановилась. Но маркиз не видел ее, у него переломилась шпага. Жерар, перепрыгнув через стул, поднял над ним свое оружие и закричал:

Ты должен был убить меня, но теперь ты умрешь от моей руки!…

— Увидим! — в свою очередь крикнул маркиз, схватив с богатырской силой Жерара за руку и не дав ему времени нанести удар. Он отбросил Жерара на несколько шагов от себя, сорвал со стены первое попавшееся оружие и стал в оборонительное положение.

— Я тебя убью твоим же собственным оружием! — сказал он.

Жерар успел встать и оправиться. Бой возобновился. Хильда в это время доползла до стола, приподнялась и опрокинула лампу. Последние удары противников раздавались в темноте.

Хильда подбежала к двери библиотеки, отворила ее и отступила в ужасе: на пороге, с лампой в одной руке и с пистолетом в другой, стоял Мало. В то же время Жерар тяжело упал, держась рукою за грудь, из раны струилась кровь.

— Я говорил, что убью тебя! — сказал маркиз.

— Теперь все кончено! — воскликнула маркиза. — Я погибла!

Де Салье сделал знак Мало и что-то тихо сказал ему на ухо.

— Слушаю, сударь, все будет исполнено, — поклонился слуга и вышел из комнаты, поставив лампу на стол.

— Теперь очередь за вами! — сказал маркиз, обратившись к жене.

По телу молодой женщины пробежала дрожь.

— В продолжение нескольких ночей я следил за вами, пока не перешагнул порог этого проклятого дома… я все еще сомневался… я не мог допустить мысли о таком позоре… Но в эту ночь я подслушал вас… Я все видел, слышал и знаю все…

«Это хладнокровие ужаснее, чем гнев… — думала Хильда. — Что-то будет со мной?»

— Ваше высокомерие прошло, — продолжал маркиз. — Куда же девалась ваша гордость?… У ваших ног нет теперь вашего обожателя, который, не довольствуясь тем, что убил мою честь, хотел еще убить и меня! Теперь вы стоите перед строгим судьей, и он будет неумолим… А, вы боитесь… Вы поникли головой!

Хильда взглянула на мужа, глаза ее были полны слез, она с мольбой протянула к нему руки и проговорила слабым голосом:

— Друг мой!… Муж мой!…

— А! — продолжал маркиз. — Ты хотела быть выше всех на свете, ты призывала себе на помощь колдовство и всякую чертовщину, чтобы удовлетворить свое самолюбие и высокомерие! Чтобы добиться свободы, тебе нужно было преступление… Тебе мешает человек… он лишний для тебя, ты хотела его отравить!… Вот чего желали вы, сударыня! Вы надеялись остаться безнаказанной!…— Хильда не отвечала, лишь глубоко вздыхала, маркиз продолжал: — Я весь отдался вам, мое сердце, душа принадлежали вам всецело! Я любил вас, я был слеп и был счастлив, думая, что вы мне платите взаимностью. Ваши ласки оказались притворством, ваши руки обвивались вокруг моей шеи, ваши губы шептали мне: «Я люблю тебя!» Ваш взгляд говорил тоже!… И через час вы уже бежали к своему любовнику расточать ему те же ласки, поцелуи и те же страстные взгляды!… Женщина без имени, — я дал вам честное имя, и вы загрязнили, запятнали его! Женщина без сердца, — я отдал вам свое сердце, и вы разбили его!… Теперь я ваш господин и ваш судья… Я вас приговариваю к смерти, и вы должны умереть…

— Умереть! — с ужасом повторила маркиза.