— Я имел уже честь доложить, ваше высочество. Маркиза очень нездорова.

— До сих пор?

— Да, ваше высочество.

— Эта внезапная болезнь — не предлог ли, чтобы удалить госпожу де Салье от двора? Скрывать от нас такую красавицу было бы с вашей стороны слишком жестоко! Не ревность ли говорит в вас?

— У меня нет причин ревновать, ваше высочество. Но жена застенчива…

— Застенчивость пансионерки — это скоро пройдет. Не забывайте, что я выбрал маркизу в статс-дамы к графине Рени.

— Боюсь, ваше высочество, что госпожа де Салье не в состоянии исполнять эту обязанность.

— Отчего же?…

— До замужества госпожа де Салье жила в провинции и теперь снова хочет возвратиться туда же…

— Стало быть, она хочет оставить вас, так как вы не можете уехать из Парижа по вашим служебным обязанностям?

— Нет, ваше высочество. И потому я осмеливаюсь просить у вас отставки…

— Вы хотите покинуть меня, маркиз? — возмутился регент.

— Хотя мне это очень тяжело, ваше высочество, но поступить иначе я не могу. Согласны ли вы дать мне отставку, ваше высочество?

— Представьте это маркизу де Тианжу, от него вы получите мой ответ. Вы, кажется, дежурите эту ночь в Пале-Рояле?

— Нет, ваше высочество, в случае разве непредвиденных обстоятельств, потому что я трижды дежурил на этой неделе… Следующая ночь за графом де Носе…

— Граф де Носе получил отпуск на двое суток, вы должны уже были получить приказ. Вероятно, вы найдете его дома. Я вас более не задерживаю, господин маркиз.

Де Салье, поклонившись, вышел. Дома он, действительно, нашел приказ, подписанный де Тианжем.

«Что это означает? — с беспокойством спрашивал себя де Салье. — Быть может, мне угрожает новая опасность? Что делать и что предпринять? Если верить предчувствиям, мне остается лишь бежать с Дианой на край света!… Завтра же мы уедем».

Оставшись один в гостиной Виолы Рени, Филипп Орлеанский начал ходить из угла в угол, брови его были нахмурены.

«Этот дерзкий маркиз, — думал он, — не боится меня! Он мне не доверяет! Кажется, он хочет бороться со мной!… Так что ж, я принимаю вызов… Будем бороться!»

На пороге появилась улыбающаяся Виола. Она подошла к регенту, опустилась перед ним на колени и, взяв его за обе руки, нежно сказала:

— Как вы добры, ваше высочество!

— Называй меня отцом, — прервал Филипп, обнимая ее.

— Да, мой отец, мой возлюбленный отец, — шептала Виола и в то же время думала: «Де Салье ничего ему не сказал. Положительно я сильнее его!»

— Потом она прибавила громко:

— Простите меня, батюшка, что я заставила вас ждать. Услышав звонок, я побежала поправить туалет, чтобы представиться вам красивее…

— Ты и без того хороша! — ответил регент. — Ты в состоянии вскружить голову всякому! Сядь возле меня, дочь моя. Я хочу поговорить с тобой о весьма важном деле.

— О важном деле? Со мной? — повторила гадалка с удивлением и почти с беспокойством.

— Я задам тебе несколько вопросов, моя милая! Будешь ли ты отвечать мне откровенно?

— Конечно! Я не умею лгать… Впрочем, мне и скрывать нечего…

— Ты жила вдали от меня, милое дитя, до сих пор я знаю очень мало о твоей жизни. И потому вопрос, который я тебе задам, не может ни смутить, ни сконфузить тебя. Я говорю с тобой, как отец с дочерью, которую он любит и хочет сделать счастливой.