— А теперь нам пора! — воскликнул гордый сеньор. Оба обнажили палаши, взяли пистолеты и поводья лошадей в левую руку и ураганом понеслись по крутому спуску, ведущему к мосту через Алагону. На одну минуту сделали роздых лошадям и снова поскакали вперед; достигли моста и стрелой понеслись через него.

В ту же минуту ужасный гром выстрелов раздался между Скалами; целые тучи дыма и пыли закрыли реку. Когда ветер разогнал это колеблющееся воздушное покрывало, оба всадника виднелись у самого спуска с моста, тщетно силясь снова поднять в галоп своих раненых лошадей.

Победные крики врагов раздавались вокруг них. И сорок две головы поднялись над зарослями, окружающими приречные камни, служившие местом засады. Не имея времени зарядить оружие, нападающие взмахнули прикладами ружей и с обнаженными палашами бросились бежать к мосту, испуская пронзительные крики.

Впереди шел Шандор и дико смеялся. Кавалер узнал его по этому смеху.

— Я буду стрелять, кавалер, зачем вы заупрямились и непременно захотели мне сопутствовать, — сказал Каспар д'Эспиншаль.

— Это почему? Мост так узок, а ни один из нас не ранен.

— Справедливо. Остается в таком случае вам защищать вашу сторону, а я буду защищать мою.

И оба дворянина приготовились к защите, оперлись друг о друга, закрытые с одной стороны перилами моста, а с другой трупами убитых лошадей. Но их все же можно было атаковать с двух сторон: с фронта и с тыла. Шандор продолжал смеяться своим зловещим голосом.

Телемак де Сент-Беат чувствовал, с каждой убегающей минутой, больше и больше презрения к опасности. Невыразимое бешенство овладело им; глаза его налились кровью. Он заскрежетал зубами и едва не бросился прямо на шайку приближающихся разбойников.

Но они подвигались, страшные, грозные и насмешливые, совершенно уверенные в торжестве.

В сбирах не заметно было ни боязни, ни колебания. Четверо ближайших бросились на графа.

— Один! — воскликнул Каспар д'Эспиншаль и выстрелил из пистолета. Сбир, шедший впереди, упал.

— Второй! — воскликнул кавалер и тоже выстрелом повалил второго сбира.

Но в эту минуту вся банда ринулась на графа и его товарища с поднятыми палашами и они вынуждены были рубить, без выбора и остановки, по этой массе человеческих тел, чтобы принудить нападающих отступить на мгновение.

Битва прервалась на краткий срок. Каспар д'Эспиншаль, покрытый панцирем, в шлеме с опущенным забралом, остался невредим, но кавалер почувствовал какую-то влажность на своем левом плече.

— Простите меня! — шепнул граф.

— В чем? — с неподражаемо разыгранным удивлением воскликнул гасконец.

Они спешили зарядить пистолеты и выхватили из седел свежую пару, там оставленную. Издали слышался топот скачущих лошадей.

— О, если бы это были мои люди, вернувшиеся помочь нам, — заметил граф.

В эту минуту сбиры сеньора де Селанса возобновили нападение. Атакованные выстрелили из четырех пистолетов и бросились на землю. Благодаря этому маневру залп пролетел над их головами, не причинив вреда. Они поднялись и приготовились встретить нападение палашами.

Вдруг в толпе врагов раздались крики ужаса.

— Дьявол! Дьявол! — вопили со всех сторон.

— Эвлогий, на помощь! — загремел дикий голос, и дикий человек прямо бросился на обнаженные сабли.

— В атаку, кавалер! В атаку! — воскликнул Каспар д'Эспиншаль, ободряя Телемака де Сент-Беата.

И открылось поражающее, достойное удивления зрелище: трое людей бросились на сорок человек. Крик: «Эвлогий!» — казалось, наэлектризовал графа и кавалера.