Алекс все-таки шагнул к воде. Разговоры? Разговоры Юльке не помогут. Она же тонет! И все почему? Потому, что Алекс не справился.

Отец говорил, что нужно ситуацию контролировать, а Алекс не контролировал. Позволил этому… уроду… спуститься за Крышкиной. Самому надо было!

— Не лезь, — сказала кошка, не спуская с Грима разноцветных глаз.

— Утонет.

— Нет. Она в коконе. Он не даст ей просто так утонуть. Пр-р-равда, Гр-р-рим? Он вер-р-рнет нам девочку. В целости вер-р-рнет! В сохр-р-ранности!

Золотые нити задрожали, и вода пошла рябью.

— Она моя, — сказал Грим, прижимая руки к груди. — Она моя… я один… я так долго один… мой мос-ст разрушен. С-совсем разрушен. Я с-сидел. Я ждал. Я играл и играл. Но никто не шел. Я поплыл. С-сдесь пус-сто… холодно… на дне с-совсем холодно. Ос-ставь. У тебя еще ес-сть… я с-снаю, что тебе хватит. Двоих хватит надолго.

Снот упреждающе зашипела, и вода отпрянула, страшась кошачьих когтей.

— А я буду с-с ней… я не обижу… ей будет хорошо внис-су… я буду ей играть. Много-много. И раковины. У меня с-сто раковин, одна прекрас-сней другой. Я с-сплету ей платье из водорос-слей. Я буду принос-сить ей с-свесдных рыб и рос-совых ус-стриц.

— И пить ее кровь.

Грим вздохнул и тоненько, жалобно произнес:

— Только когда с-совсем холодно. Я с-снаю, что других нет. И не будет.

— Верни. Или хочешь, чтобы я р-расказала о наших р-разногласиях Хаугкалю?

Спорят. Говорят. А время идет. Время нельзя тратить попусту — так отец говорил — когда-нибудь оно закончится. И вдруг — прямо сейчас.

Что делать, если этот золотоволосый откажется?

— Ты… ты жестокая. Кто будет с-слушать мою музыку? Кто рас-счешет мои волос-сы? Кто обнимет меня? Кто меня потс-селует?

Губа его обиженно задралась, и Алекс увидел верхнюю десну с рядом мелких, острых зубов.

— Грим, потерпи, — сказала Снот, привставая на задние лапы. — Уже недолго. Мы дойдем до Хельхейма и…

— Обес-с-счания. Одни обес-счания. В прошлый рас тоже…

— Да, мы ошиблись. Это бывает. И это не повторится. Клянусь. Последними тремя жизнями клянусь. Верни девочку. Пожалуйста.

Грим фыркнул и исчез. Он разлетелся тысячей мелких брызг, которые тотчас смешались с зеленоватой морской водой. А та вспучилась огромным пузырем, выкатившимся на берег. Налетев на острые камни, пузырь лопнул.

— С возвращением, — сказал Алекс.

Юленька не пошевелилась. Она лежала на песке, свернувшись в клубок, и улыбалась. Только пальцы ее вздрагивали, словно Крышкина перебирала струны чужой скрипки.

Глава 7. Драка

— Эй ты! Слышишь?

Джек шел, не сбавляя, но и не ускоряя шага. Он расправил плечи, хотя понимал, что выше не станет. Но может этот, который сзади, отвяжется?

— Стой!

Чего ради? Джек не напрашивался в няньки.

…няньки пахнут горелым молоком и кашей. Чаще всего варят пшеную, желтую. И растаявшее масло расползается по тарелке. Тает белый сахар…

— Стой, слышишь?

Случайное воспоминание треснуло, и Джек, пытаясь поймать его — запах, вкус молока и молочной пленки, которая липнет к ложке.

Не вышло. Место, люди — все ушло. И Джек снова остался один в мире влажных камней, темного моря и скалы-ладони. Он медленно развернулся и, давя внезапную холодную злость, спросил:

— Чего тебе?

Алекс приближался медленно.