Хотел бы повторить еще раз: среди всех людей, зарегистрировавшихся для участия в выборах, нет ни одного человека, для нас неприемлемого.

Были сомнения в том, смогут ли некоторые из них, интеллигенты, прожившие всю свою жизнь в Москве, справиться с ситуацией, удержать ее под контролем – а ситуация там очень сложная и политически, и с точки зрения безопасности. Но это их обязанность.

Вредит ли конфликт в Чечне отношениям Соединенных Штатов и России? Что вы об этом думаете?

Владимир Путин: Я не хотел бы комментировать заявления чиновников Госдепартамента среднего звена. Пусть с этим разбирается Колин Пауэлл. Он профи и очень порядочный человек. В нынешней администрации он один из тех, с кем мы поддерживаем контакты. Но в России у нас есть поговорка: в семье не без урода. Так что, если кто-то хочет бросить тень на российско-американские отношения, сделать это не сложно. Мы делали все, что могли, чтобы нормализовать ситуацию в Чечне, и мы сожалеем, если кто-то не видит происходящего.

Я уже говорил о методах, избранных террористами, которые постоянно наносят террористические удары по нашему мирному населению, рассчитывая на то, что мы начнем действовать так же против мирного народа в Чечне. Кстати, мне кажется, что на Ближнем Востоке израильтяне не могут проявить сдержанность и, нанося ответные удары, тем самым просто помогают террористам.

Я не хотел говорить этого перед камерами. Я очень аккуратно говорил о различных подходах. Знаете ли, у нас есть такой термин: двойные стандарты.

Сейчас я конкретизирую то, что имею в виду. У нас есть гражданин Зелимхан Яндарбиев, который сейчас проживает в Катаре. Он включен ООН в черный список международных террористов, и США голосовали за принятие этого решения. Мы знаем наверняка, что он поддерживает прямые связи и контакты с боевиками – выходцами с Северного Кавказа, которые сражаются в Афганистане, сражаются в том числе против американцев, против ваших солдат.

По неподтвержденным разведданным – но эту информацию нам подтвердили в других регионах – американские чиновники встречались с ним в Катаре как с представителем своего рода оппозиции в Чечне. И у нас есть примеры и сведения о том, что американские чиновники встречаются с людьми такого же сорта, с подонками (в переводе The Washington Post: bastard. – Прим. пер.). Я не думаю, что это совместимо с международными интересами США. Но не мое это дело – оценивать опасность для США.

Если кто-то думает – включая и упомянутую вами фигуру – что можно закрыть глаза на тот факт, что Яндарбиев руководит террористическими акциями против американцев в Афганистане, что можно закрыть глаза только потому, что он тем или иным образом противодействует России на Кавказе, ну что ж, тогда это выбор, который эти люди сделали. Я думаю, это неправильный выбор.

Относительно прав человека: это то, что чрезвычайно важно, но мы должны иметь единое понимание этих проблем. Если мы говорим о Чечне, вспомните, как, скажем, в середине девяностых в Чечне вырезали всех русских, славян, евреев и других, но никто не думает об их правах. Они были забыты. Не было проведено ни одной оценки событий, связанных с нападением на Дагестан. Мы говорим и говорим об этом, но наши партнеры молчат, они молчат, как будто в рот воды набрали. Это была прямая агрессия, но все молчали, как будто ничего не происходило.

Если мы говорим о правах человека по существу, мы всегда сможем найти что-то, что осложнит наши отношения. Вы знаете, мы с пониманием относимся к вашим парням, которые проводят свою нелегкую миссию в Ираке. Политические решение, которое, на наш взгляд, было ошибочным, это одно. И совсем другое – восстановить порядок на месте. Я знаю, что это такое, я знаю, как сложна их жизнь там.