«Да простят меня трехкратный олимпийский чемпион Третьяк и мой любимый вратарь Виктор Зингер, но Коноваленко я ставлю выше них.

В спартаковце Зингере была нервная, артистическая жилка, когда на него находил кураж, он тащил все, а рабоче-крестьянский горьковский торпедовец Коноваленко тащил все и без куража и артистической жилки, просто за счет психики, устойчивой, как грузовик, за счет характера, выносливого, как трактор.

Третьяк, конечно, выдающийся вратарь, но перед ним всегда маячили огромные спины Лутченко, Цыганкова, Гусева, Рагулина; а Коноваленко в своем «Торпедо» был зачастую все равно что голый перед нападающими противника. Они приезжали к нему как на параде и били его в упор. Он пускал и пять штук, и семь, но важнее тут не это, а то, сколько он отбивал, ловил, парировал, накрывал и вытаскивал…»

Хоккейная команда ЦСКА — чемпион СССР 1972 года 

Поражение в Праге

Сразу после Олимпиады-72 наша сборная провела две товарищеские игры со сборной Японии, и во всех матчах в воротах стоял Пашков. Тренеры дали ему шанс показать себя перед очередным чемпионатом мира и Европы в Праге (Чехословакии). Наши выиграли обе игры, но если в первой Пашков отстоял «всухую» (10:0), то во второй пропустил сразу 5 шайб (9:5). В итоге на мировой чемпионат поехал вторым вратарем Владимир Шеповалов, которого рекомендовал его тренер из ленинградского СКА — прославленный в недавнем прошлом вратарь Николай Пучков. При чем здесь сборная и Пучков?

Дело в том, что на мировой турнир 1972 года в Праге наша сборная отправилась с другими тренерами — Тарасов и Чернышев остались в Москве, поскольку такова была воля организаторов чемпионата. Дело в том, что в Саппоро Тарасов несколько раз сходился в словесных перепалках с игроками сборной ЧССР, поскольку те вели себя крайне вызывающе: антисоветские реплики срывались с их уст постоянно. Тарасов, естественно, не оставался в накладе. Чехи затаили на него жуткую обиду и потребовали от советских властей не привозить к ним в Прагу Тарасова. В итоге он остался дома, а сборную повезли Всеволод Бобров и Николай Пучков. Естественно, что эта перестройка «на ходу» не могла благотворно сказаться на психологической обстановке в стане нашей сборной. А тут еще и Пучков стал настаивать на том, чтобы в решающих матчах с чехословаками наши ворота защищал не Третьяк, а его воспитанник Шеповалов. Вот как об этом пишет спортивный журналист С. Вайханский:

«И Третьяка, и Шеповалова Пучков, безусловно, великолепно знал, легко мог сравнить их достоинства и недостатки. Третьяк — это московская выучка, цэковская школа. Для него чемпионат мира в Праге — уже третий. Шеповалов — самородок. В Новокузнецке учить его было особенно некому. Однако в сибирском хоккее едва ли не самой высокой добродетелью всегда считалась скорость. А скорость вратаря — это его реакция. Именно это отменное качество и оценил в 19-летнем Шеповалове Пучков, когда впервые встретился с ним в юниорской сборной, которую готовил к турниру в Ярославле весной 1967 года. Через год Володю призвали в армию, и он был направлен в команду ленинградского СКА. И вот теперь в Праге вместе со своим тренером дебютировал на чемпионате мира. Я думаю, что предложение Пучкова поручить ворота в поединках с чехословацкими мастерами не Третьяку, а Шеповалову имело серьезные основания.

Дело в том, что сборная Чехословакии наиболее изыскана в контратаках, которые чаще всего и применяла в поединках со сборной СССР. А контратаки — это наигранные варианты, разгадывать которые очень сложно.