— Давай не будем об этом. Лучше я перезвоню Сью-Эллен, а потом свяжусь с Малкольмом. — Она быстро встала и обошла стол, намереваясь удрать.

Адам удержал ее, схватив тонкое запястье своей большой рукой.

— Ты никому не позвонишь, пока не ответишь на мой вопрос.

— Адам, я не буду отчитываться перед тобой. — Она попыталась вырвать руку, но не смогла ею пошевелить. — Пусти!

— Еще рано.

Еще рано. Грейс знала, что он имеет в виду именно это мгновение, но в глубине души она почувствовала, что эти слова подытоживают всю историю их отношений.

Девушка понимала, почему так огорчена. Если бы они встречались тайно, об этом знали бы только они вдвоем, а не целый мир. Но ее угораздило влюбиться в супермена Адама Боуэна, и если у их отношений будет плохой финал, ей придется всю оставшуюся жизнь терпеть жалостливые взгляды окружающих.

Нет, это невозможно! Она оставила это позади, покинув Западный Техас и вместе с ним отца-проповедника и его ханжеские взгляды…

Грейс начала вырываться совершенно недостойным образом, стремясь избавиться от Адама. Убежать от него прежде, чем она совершит настоящую глупость, и начнет умолять его не усугублять ситуацию. Просто проигнорировать все это, даже если теперь придется закрыть школу — все что угодно, лишь бы не пострадала ее гордость.

— Адам, прошу тебя! Мне нужно на минутку остаться одной.

Адам подержал ее руку еще несколько секунд, затем разжал.

— Я подожду тебя здесь, — сказал он.

Адам отпустил Грейс, поскольку знал, что у него нет выбора. К тому же он не знал, как убедить ее остаться. Услышав звук льющейся воды, он пошел в спальню Грейс и отыскал свою записную книжку на полу рядом с кроватью.

Он уже два раза звонил Малкольму. Пусть Грейс хочет сама разобраться со статьей в газете, полной грязных намеков, Адам знал: именно он в ответе за это. Появление статьи добавляло сложности, совершенно ненужные им с Грейс. Но Адам, по правде говоря, не был удивлен — ему следовало предвидеть, что рано или поздно корреспондент из светской хроники выяснит, что он проводит время с Грейс. А Адам планировал и в дальнейшем встречаться с ней.

Можно заставить их отказаться от своих слов и надеяться, что этого будет достаточно, чтобы облегчить положение Грейс. Но только он один знал, что это не поможет. Ему хотелось наполнить жизнь Грейс всем, чего ей прежде недоставало. Так или иначе, быть ее благодетелем, потому что это уберегло бы его от боли, которую он ощущал, доставив ей огорчение.

Адам позвонил Малкольму и оставил ему голосовое сообщение: «Это Адам. Нам надо поговорить. Перезвоните позже».

Присев на кровать, он принялся ждать Грейс. Подобрал с пола книгу, соскользнувшую с ночного столика. Это был любовный роман. Его сюжет заключался в том, что герой изначально появляется в жизни героини для того, чтобы отомстить, но вместо этого влюбляется в нее.

Вот такими, в представлении Грейс, и должны быть отношения, размышлял Адам. И он хотел подарить ей это. Хотел быть ее рыцарем на белом коне, ее героем. А мужчина, который оставляет женщину одну сражаться в своих битвах, — не герой.

Грейс вышла из ванной в просторном купальном халате, с головой, обмотанной полотенцем. Ее глаза были влажными, и Адам понял, что она плакала. Он проглотил ругательство, не зная толком, чем помочь. Нужно ли все время говорить о делах? Черт, надо просто любить ее, крепко сжимая в объятиях, и тогда между ними исчезнет пропасть, образовавшаяся из-за одного телефонного звонка и фотографии в газете.

— Я оставил Малкольму сообщение. Оставь его мне. А ты можешь взяться за родителей, поскольку я с ними нечасто общаюсь.

Приблизившись к платяному шкафу, Грейс открыла ящик, вытащив оттуда лифчик и трусики — комплект нежно-голубого цвета.